Территория сердца
Шрифт:
Александр Юрьевич за эти дни несколько раз появлялся в офисе, но я старалась избегать встреч с ним. Его присутствие ощущалось даже на расстоянии, и каждый раз, когда он проходил мимо моего стола, я чувствовала, как внутри всё сжимается от напряжения. Его власть и авторитет были настолько ощутимы, что казалось, он управляет не только компанией, но и самим воздухом, которым здесь дышали. Я знала, что рано или поздно придётся столкнуться с ним лицом к лицу, но пока меня спасало то, что мои обязанности касались только его сына. Он даже кофе у меня ни разу не попросил — для него все
— Лучезара, — Алла положила передо мной флешку, — здесь презентация для Владислава Александровича на конференцию в «Лукойл — инжиниринг» через три дня. Распечатай и проверь. Наши мальчики, конечно, гении, но только не в русском языке, — усмехнулась она. — Будь другом, глянь краем глаза.
Алла Викторовна последнее время часто подбрасывала мне поручения такого рода, чему я была несказанно рада — ведь по образованию была скорее пиарщиком, чем секретарем.
Я включила компьютер и вставила флешку, уже зная, что примерно меня ждёт. Открыв файл, увидела слайды, полные сложных схем, таблиц и графиков, подписанных небрежными аббревиатурами и терминами. Текст был насыщен технической лексикой, в которой можно было утонуть, если не быть к этому готовым. Я невольно усмехнулась, вспомнив слова Аллы Викторовны. Действительно, наши специалисты были гениями в своём деле, но при этом им катастрофически не хватало навыков общения с аудиторией, далёкой от их узкопрофильных знаний.
Я принялась за работу, внимательно читая каждую строку. Первым делом убрала очевидные ошибки и опечатки, затем заменила сложные технические термины на более понятные аналоги, объясняя их в кратких комментариях. Мне хотелось, чтобы даже те, кто не связан с геологией и инженерией, могли понять суть доклада и важность проекта.
Я постаралась сохранить суть каждой идеи, сделать акценты на ключевых моментах, показать, насколько важна работа нашей компании и как она может повлиять на развитие сотрудничества с «Лукойл — инжиниринг». Моей задачей было не просто сделать презентацию понятной, но и придать ей убедительность и эффектность, чтобы она не только информировала, но и вдохновляла. Я добавила несколько визуальных элементов — фотографии объектов, схемы работы оборудования и диаграммы, чтобы разнообразить монотонные слайды.
Работа заняла несколько часов, я полностью погрузилась в процесс, теряя ощущение времени. Меня увлекло это творчество, возможность придать сухим данным живость и выразительность. Вызванивая научный отдел, отдел геологии и другие, я просила их об уточнениях, фотографиях, диаграммах. Это было сродни волшебству — создать нечто такое, что будет понятно даже тем, кто далек от геологии, и в то же время зацепит профессионалов.
Елена, как обычно не обращая на меня внимания попрощалась с Аллой Викторовной и ушла с работы, а я все сидела, поглощенная своим таинством.
— Великолепно, Зара, — услышала я из-за спины и подняла голову. Алла смотрела на презентацию из-за моего плеча. И впервые в ее голосе слышалась не просто похвала — восхищение. — А теперь, дорогая, скопируй мне, распечатай и занеси Владиславу Александровичу.
— Но… это работа Елены, — от усталости я утратила весь
— Разве? — подняла бровь Алла. — И где ты ее здесь наблюдаешь?
Я глубоко вздохнула, понимая, чем мне грозит эта ситуация. Алла пристально смотрела на меня и во взгляде ее читался вопрос и вызов.
Я на секунду прикрыла глаза, просчитывая варианты. Для меня не было секретом, что две женщины едва терпят друг друга, что Алла ни на секунду не сомневаясь использует меня в игре против своей коллеги-соперницы. С другой стороны, я и сама не прочь была подложить свинью той, которая третировала меня на протяжении почти месяца.
Распечатав файлы, я постучала в двери начальника, бросив беглый взгляд на часы — стрелки показывали начало десятого.
— Войдите, — голос Владислава звучал спокойно и несколько устало.
— Владислав Александрович, — я вошла и положила перед ним распечатанный доклад и презентацию. — Здесь материалы к конференции в Лукойле.
Владислав сидел за столом, перед ним стоял стакан с виски. Он медленно листал новостную ленту… На мои слова молча кивнул головой, приказывая положить папку на стол.
Я молча повиновалась, после чего направилась к выходу.
— Где Елена? — внезапно спросил он, даже не притронувшись к документам.
— Время девять, — тихо сказала я, — она ушла домой.
— А ты, значит, решила здесь ночевать? — протянул он, поднимаясь. Я заметила, что он покачнулся.
— Нет, — мне стало неприятно, однако я уже давно научилась сдерживать свои эмоции. — Я доделывала работу, Владислав Александрович.
— Работу? — ухмыльнулся он. — Это какую, кофе домалывала?
Его слова, наполненные ядовитым сарказмом, больно ударили, но я знала, что сейчас нельзя поддаваться эмоциям. Успокойся, говорила я себе. Ты уже давно научилась справляться с такими ситуациями.
— Я не бариста, — непроизвольно огрызнулась, понимая, что снова нарываюсь на неприятности.
— О, да, — голос его звучал заторможено, — зубки у тебя острые, это я уже знаю. Знаешь, это заводит…
Что? Мне показалось, что я ослышалась. Этот мальчишка за весь месяц сказавший мне от силы десять слов, вдруг говорит такие вещи?
— Что вы сказали? — голос мой прозвучал глухо, почти шёпотом, и я прокляла себя за эту слабость.
Он усмехнулся, его взгляд был словно затуманен. Казалось, он не совсем понимает, что говорит, или, наоборот, слишком хорошо понимает, но решил выйти за рамки приличий. Его лицо, обычно такое сосредоточенное и холодное, сейчас выглядело расслабленным, почти уязвимым, но в этом спокойствии было что-то тревожное.
— Ты меня слышала, — сказал он тихо, почти лениво, его взгляд приковался к моему лицу. — Ты такая… необычная. Сначала молчишь, делаешь всё, что тебе говорят, а потом вдруг показываешь зубки. Это интригует.
Я почувствовала, как внутри меня нарастает волна возмущения и смятения. Это был не тот Владислав Болотов, которого я видела каждый день в офисе. Сейчас передо мной был совершенно другой человек — почти незнакомый, раскованный, говорящий вещи, которые он явно бы не позволил себе сказать в обычной ситуации.