Тетрадь третья, Цветаева Марина Ивановна

Тетрадь третья

на обложку

Цветаева Марина Ивановна

Шрифт:

Милый Бальмонт, твои слова: «Гроза прекрасна, а сожженный дом и убитый человек — такая мелочь» — есть слова одержимого стихией. Твоими-то устами и гласят стихии.

* * *

Адамовичу:

— Если Адамович мне не верит — дело в нем, а не во мне.

* * *

Г. П. Ф<едотову>

«Добро отмирает в Царствии Небесном».

А я думала, что Царство Небесное — абсолютное добро, т. е. Христос.

С точки зрения красоты я совести — не вижу. Из-за совести — красоты не вижу. Совесть для меня, пока я на земле, высшая инстанция: неподсудная.

Стремоухову: [175]

каких правах я говорила? Только о праве суда над собою.

* * *

Поплавскому:

Я была занята не грехом всей твари, а собственным грехом поэта.

Насчет древности я ничего не говорила. Совсем.

175

По-видимому, Дмитрий Николаевич Стремоухов, в то время начинающий филолог-славист, преподавал в Страсбургском университете; публиковался в научной периодике и выступал как переводчик.

В чем увидел Поплавский мое благополучие? В том, что я столкнула искусство — с совестью?

Вопрос личной морали я не затрагивала, я затрагивала вопрос поэтовой морали: личной морали всей Поэзии.

А в общем Поплавскому я не могу возразить, п. ч. не знаю в точности о чем он говорил.

(NB! Никто — никогда — и меньше всего — он сам.)

А Эйснеру — спасибо за полноту внимания.

* * *

Строки (о доме)

…Где покончила — тихо,

Как с собою — с любовью

* * *

Где покончила — пуще,

Чем с собою: с любовью.

* * *

Дом, с зеленою гущей:

Кущ зеленою кровью…

Где покончила — пуще

Чем с собою: с любовью.

* * *

14-го июня 1932 г. Кламар

* * *

Quand je suis n'ee toutes les places 'etaient prises. Peut-^etre le sont-elles toujours, mais rien que pour ceux qui le savent.

Donc, il ne me restait que le ciel — celui o`u les avions n’ont rien avoir (2) celui que nul avion n’atteint).

* * *

N’oublie jamais que chaque instant de ta vie tu es `a l’extr^eme limite du temps et qu’`a chaque point du globe (place que tes deux pieds occupent) tu es aux derni`eres limites de l’horizon.

C’est toi — l’extr^eme limite du temps.

C’est toi — l’extr^eme limite de l’horizon.

Лучше: — C’est toi — l’extr^eme limite du temps.

C’est toi — les confins de l’horizon.

* * *

14-го июня 1932 r.

* * *

Quand j’ai vu derni`erement sur l’'ecran le grouillement <пропуск одного слова> de la Chine — j’ai reconnu ma vie.

Pauvres Chinois! Pauvre de moi!

Trop de barques. Trop peu d’eau.

* * *

Toute la pi`ece du monde se joue entre quatre, cinq personnages — toujours les m^emes.

La Jeunesse n’est qu’un v^etement qu’on se passe les uns aux autres. Non. Ce sont les uns et les autres qui sont le v^etement que rev^et et laisse, et remet et laisse la jeunesse 'eternelle.

* * *

Mon amour n’a jamais 'et'e qu’un d'etachement de l’objet — d'etachement en deux sens: se d'etacher et ^oter les taches. Je commence par le d'etacher — de tout et de tous, puis, une fois libre et sans taches, je le laisse — `a sa puret'e et solitude.

* * *

Le plaisir le plus vif de ma vie a 'et'e d’aller seule et vite, vite et seule.

Mon grand galop solitaire.

* * *

Les Francaises n’ont pas honte de se d'ecolleter (d'epoitrailler) devant les hommes, mais elles ont honte de le faire devant le soleil.

(Toilettes du soir et robes ferm'ees du midi-Juillet.) [176]

* * *

(Здесь кончается голубо-синяя записная книжка с металлическими скрепами.)

ЛИЛОВАЯ ЗАПИСН<АЯ> КНИЖКА, БОЛЬШАЯ,

БУМАЖНАЯ —

лета-осени 1932 г. (по-моему, мы на 101, Rue Condorcet, a потом 10, Rue Lazare Carnot Clamart)

* * *

Мур: — Я еврей?

— Нет, ты русский, и папа русский, но фамилия эта — еврейского происхождения, даже — библейского: на <пропуск числа> стр<анице> Библии: Авраам просил у Эфрона продать ему землю для погребения Сарры, а Эфрон продать не хотел, хотел — дать…

176

Когда родилась все места были заняты. Может быть, так бывает всегда, но только для тех, кто об этом знает.

Таким образом, мне оставалось только небо — то, где самолетам нечего делать (2) то, которого не достигает ни один самолет).

* * *

Никогда не забывай, что в каждый миг жизни ты находишься на крайней границе времени и что в каждой точке земного шара (месте, которое занимают твои две ноги) ты — на последнем рубеже горизонта.

Ты сам — крайняя граница времени.

Ты сам — крайний рубеж горизонта.

Лучше: — Ты сам — крайняя граница времени.

Ты сам — предел горизонта.

* * *

Когда я недавно увидела на экране <пропуск одного слова> кишение Китая, я узнала свою жизнь.

Бедные китайцы! Бедная я!

Слишком много лодок. Слишком мало воды.

* * *

Весь жизненный спектакль разыгрывается четырьмя-пятью персонажами — всегда теми же.

Юность — лишь платье, передаваемое от одних к другим. Нет. Как раз одни и другие — это платье, которое надевает и сбрасывает, вновь надевает и вновь сбрасывает вечная юность.

* * *

Моя любовь всегда была лишь отрешением от объекта — отрешением в двух смыслах: отделиться и очистить (удалить пятна) <по-французски — игра слов>. Я начинаю с отделения и очищения его — от всего и вся, а затем, когда он свободен и чист (лишен пятен), я оставляю его — предоставляя его собственной чистоте и одиночеству.

* * *

Наиживейшим наслаждением моей жизни была ходьба — одинокая и быстрая, быстрая и одинокая.

Мой великий одинокий галоп.

* * *

Француженки не стесняются открывать шею и плечи (и грудь) перед мужчинами, но стесняются это делать перед солнцем.

(Вечерние туалеты и закрытые платья в июльский полдень.) (фр.)

Через несколько дней, Мур

— Я — еврейского производства.

* * *

Мурина версия «В двенадцать часов по ночам…» [177]

Из гроба встает Император

И лезет куда-то туда