Тевтонский крест
Шрифт:
– Вранье все это, Джеймс. Смею тебя заверить – вранье чистой воды.
– Нет, – покачал головой Джеймс, – отец Бенедикт, в самом деле, готовился к атаке на Рим – об этом сообщил кнехт из Санта-Тринита. Всех подробностей наш лазутчик не знал. Он сказал только, что немцев интересуют какие-то старые развалины, расположенные на берегу Тибра под стенами Рима. Башня площади, башня-площадка – так, кажется, ее называют Хранители.
– Платц-башня, – поправил Бурцев.
И задумался. И там, выходит, наследили маги ариев. В принципе, если в Риме тоже имеется большая
– Что еще говорил кнехт?
– Что атака должна была состояться сразу же после новгородской операции Хранителей Гроба. Вы почему-то показались отцу Бенедикту более важным и опасным противником, чем его святейшество.
– Очень лестно, – фыркнул Бурцев. – И?
– Хранители Гроба долго следили и тщательно, чрезвычайно тщательно планировали вылазку в Новгород и его окрестности.
– Они хорошо все спланировали, – согласился Бурцев. – А ты...
– Сначала я должен был просто устранить отца Бенедикта. Позже у меня появилась еще одна задача – отбить у немцев хотя бы одного новгородского пленника и тайно переправить его в Рим.
– И ради этого тебя специально перебросили из Палестины в Венецию?
– Я лучше других справляюсь со своей работой, – это было не хвастовство – констатация факта. – И кроме того, я прилично говорю по-русски.
– Более чем... Что ж, теперь-то я понимаю, по чьему приказу ты учил язык и следил за Александром Ярославичем. А может, и не только следил, но и готовил покушение... Его святейшество папа, так?
– Служу святому Риму, – тихо произнес брави, склоняя голову.
Вот ведь блин! Аж, самому захотелось ответить по-полковничьи, по-исаевски. Рявкнуть: «Служу Советскому Союзу!» Ну или России.
– Ваш деятельный, молодой и умный не по годам новгородский князь – герой Невского и Чудского сражений, союзник татарских варваров, любимец народа и потенциальный вождь всех русских княжеств – начал доставлять матери нашей церкви некоторые гм... беспокойства.
– Пока не пришлось побеспокоиться о другом? О Хранителях?
Молчание... Знак согласия?
– Ладно, замяли, – Бурцев сменил тему. – Дож знал, что ты посланник Рима?
– Нет. Но и действовать самостоятельно, без его ведома, я не мог. В Венеции трудно что-либо скрыть от вездесущих шпионов синьора Типоло. Поэтому я сам предложил ему свои услуги, когда стало очевидно, что дож опасается новых союзников больше, чем старых врагов. И запросил громадную даже по меркам богатой Венецианской республики цену. Если б я оценил жизнь отца Бенедикта меньше, это было бы подозрительно.
– Понимаю. А потом ты хотел сбежать вместе с нами и с денежками синьора Типоло – и от Хранителей сбежать, и от дожа, так?
– Деньги дожа меня не интересуют – я же говорил! А вы – да. Вы – другое дело. Вы должны были попасть в Рим. Особенно ты, синьор Василий. Тебя Бенедикт считал самым ценным пленником.
– Ну-ну. Только вот незадача: в Рим мне совсем не нужно. Я теперь планирую другое путешествие.
– Куда?
– В Палестину.
– Ты не очень похож на паломника.
–
– Синьора, которую Бенедикт пленил первой? Синьора Агделайда, да?
– Ты поразительно догадлив, Джеймс. Эта синьора, между прочим, моя жена.
– А знаешь, я ведь мог бы быть тебе полезен, Василий.
– Что ты имеешь в виду?
– Сделку. Я помогаю тебе, если сначала ты...
– Сначала мне нужно в Палестину, Джеймс.
– Ну, положим, сначала тебе нужно отсюда, – усмехнулся киллер. – Всем нам надо убираться и поскорее. Мы слишком много времени тратим на разговоры. А новый отряд гвардейцев синьора Типоло может появиться в любую минуту. Ты подумай пока, а договорим как-нибудь позже.
Что ж, в этом он, пожалуй, был прав. Первым делом нужно уносить ноги, а уж потом... Мысли переключались на решение более насущных проблем.
– Что ты предлагаешь, брави? Пробираться к твоей кладбищенской засаде? – Бурцев окинул собеседника испытующим взглядом.
– Нет. Как раз сейчас к Греховному кладбищу соваться не стоит. Это будет первое место, где нас станут искать немцы и гвардейцы дожа.
– Тогда куда?
– В портовом районе есть таверна «Золотой лев» с постоялым двором. Излюбленное место венецианских моряков и тайный притон контрабандистов. Там можно укрыться на время. И там же можно узнать о судах, отправляющихся в Святые Земли.
Бурцев усмехнулся:
– Посланник папы знает притоны контрабандистов?
– Просто это самое надежное место. И проверенное. Мною проверенное. Там мы будем в безопасности.
– Ага, как же, – буркнул Бурцев, – будешь с тобой в безопасности. С этакой-то отметиной на лице.
Он поднес ладонь к правому глазу.
– Каволата! – пренебрежительно отозвался Джеймс.
– Что?
– Ерунда, говорю[136].
– А вот я так не думаю. Скоро в городе начнут отлавливать всех одноглазых. А ты... Извини, но уж очень броская у тебя примета. Немцы, шпионы или гвардейцы дожа выйдут сначала на тебя, потом – на нас.
– Выйдут на меня? – Джеймс широко улыбался. – Неанке кацо![137] Ни-ког-да!
Удивительнейшая самоуверенность!
– Ты говоришь так, будто за ночь добрая половина венецианцев окривела на правый глаз, – Бурцев начинал терять терпение от того, что этот хитрец не желает осознавать очевидного. – Ты слишком заметен, Джеймс!
Киллер по-прежнему демонстрировал в кривой улыбке крупные белые зубы.
– Если бы меня можно было так просто обнаружить, я не стал бы лучшим брави Италии. Поверь, о моей неуловимости здесь ходят легенды.
Бурцев молчал, скептически осматривая собеседника. Легендам он все-таки верил меньше, чем собственным глазам. Даже живым легендам. Особенно если у них есть все шансы стать мертвыми.
– Ладно уж, – хмыкнул Джеймс. – Придется открыть секрет Джезмонда Одноглазого.
Наемный убийца сдернул с лица повязку. И... и перестал быть одноглазым. Око, прятавшееся за черной полоской ткани, было зрячим и абсолютно здоровым.
– Приятно вновь взглянуть на мир двумя глазами, – проморгавшись, заявил киллер.