Тиберий
Шрифт:
На рассвете греки на маленьком суденышке отчалили от острова. В это время Тиберий стоял на своей скале и, провожая взглядом посудину в туман, с тоскою думал, что от этой колыхающейся на волнах скорлупки зависят его жизнь и судьба всего огромного государства. Если все пройдет успешно, то уже через несколько дней Луций Пизон, Корнелий Косс и Антония начнут действовать.
Особую роль принцепс отвел человеку всаднического рода Невию Серторию Макрону. Это был префект когорт пожарных и ночной стражи. Он числился другом Сеяна, но с некоторых пор между ними возникло соперничество.
Пообещав Макрону в письме место префекта преторианцев, Тиберий велел ему подготовить условия для освобождения Друза, чтобы в случае дурного развития событий поставить его, отпрыска народного любимца Германика, во главе войска в противовес Сеяну.
Особенно проблематично было определить, какие легионы вошли в сговор с префектом, а какие пока еще оставались верны принцепсу. Кое к кому из легатов Тиберий уже сейчас отправил гонцов, но в полном объеме эту задачу можно было решить, только получив дополнительные сведения из столицы.
Лишь покончив с первоочередными делами, Тиберий почувствовал усталость от бессонной ночи. Но отдохнуть ему не удалось, так как слуга доложил о визите Сеяна.
— Он один? — вскрикнул Тиберий.
Раб удивленно воззрился на принцепса.
— Один, господин, как всегда, и трое слуг остались за порогом. Все, как обычно.
Тиберий закусил губу. "Нужно быть осторожным, чтобы не выдать себя, — подумал он, — но, как мне таиться от человека, который знает меня, как облупленного! Который всегда читал мои мысли и предварял мои желания!"
Тиберий вспотел от напряжения. Сейчас он отдал бы все свои богатства, чтобы отсрочить эту встречу хотя бы на полчаса. Но он никогда не отказывал Сеяну в приеме и посчитал невозможным в столь ответственный момент что-либо менять в отношениях с ним.
— Зови! — бросил он вслух.
Пока Сеян мерил коридор тяжелыми шагами, Тиберий мучительно искал спасительную формулу своего поведения. "Он знает обо мне все. Значит, чтобы не быть разгаданным им, я должен измениться в корне. Но именно в корне, а никак не внешне!" — сделал он вывод как раз в тот момент, когда префект уверенно переступил порог императорского кабинета.
— Приветствую тебя, мой Цезарь! — браво гаркнул Сеян.
— Входи смелее, друг, в моих покоях ты можешь чувствовать себя хозяином, — столь же бойко отреагировал Тиберий.
Их взгляды встретились, но ничего не увидели. Сеян не понял намека, но не выказал беспокойства, поэтому разведка Тиберия не дала результата.
— А разве ты обнаружил
— Ты возвратился на остров задолго до заката, мой дорогой Луций, но не посетил меня.
— Мне сказали, чем ты озабочен.
— Но ты должен был придти ко мне на помощь в моих затруднениях.
— Принимаю упрек, Цезарь, и постараюсь исправиться прямо сейчас. Кстати, вот тебе пара свитков греческих словоплетов, — перебил Сеян сам себя, протягивая Тиберию две книги. — Ты недооцениваешь меня. Посылаешь в Рим занудных грамматиков, хотя я могу достать для тебя то, что ты хочешь, гораздо быстрее. Смотри, ты это искал?
Тиберий взглянул на свитки, автоматически прочитал их названия, имена авторов, ту же все забыл и поднял взор на Сеяна.
— Это те книги, дорогой Луций, — сказал он, не слыша самого себя.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
"Как же я его ненавижу!" — думал Тиберий.
— Усаживайся поудобнее, Луций, и побеседуй со мною, — сказал он вслух. — Утешь мою старческую душу дружеским участием.
Сеян вольготно расположился напротив принцепса и заговорил:
— Похвальна твоя проницательность, Цезарь. Ты справедливо отдаешь предпочтение Антонии перед прочими женщинами. Но даже если она лучшая из всех римских матрон, то все равно остается всего лишь женщиной. Конечно, в Нероне и Друзе ее взор не мог узреть государственных преступников; для ее женского сердца они — всего лишь внуки.
— Да, Луций, Антония не могла рассмотреть государственного преступника, — мрачно сказал Тиберий, глядя в сторону, и тут же почувствовал на себе пристальный взгляд Сеяна, — в Нероне, — договорил он с некоторой задержкой.
— Ты устал, Цезарь, тебе трудно вести беседу. Пожалуй, мне надлежит предоставить тебе покой. Но еще раз прошу тебя, не убивайся из-за утраты благосклонности Антонии. Женщину нельзя принимать всерьез.
— Да, конечно, женщина не способна на истинную дружбу. Настоящим другом может быть только мужчина. Ведь так? — сказал Тиберий и в упор посмотрел на префекта.
— Истинно, так! — бестрепетно подхватил Сеян. — Весь мир находит подтверждение твоим словам в нашем с тобою примере.
"Какое чудовище! — подумал Тиберий. — А кто есть я, если верил ему? Нет, я не виноват, это низкие люди, которых я пытался любить, отвернулись от меня и вынудили мою гонимую душу искать пристанища у этого негодяя".
— Вот я и решил, наконец-то, возблагодарить тебя за такую дружбу, — сказал принцепс вслух.
Взгляд Сеяна сделался тяжелее стали, но гнев помог Тиберию выдержать его.
— Я намерен рекомендовать тебя, Луций, сенату в качестве кандидата в консулы на следующий год.
— О Цезарь! — неестественным басом рыкнул префект.
— Причем я сам хочу стать твоим коллегой.
— Такой почет! У меня нет слов!
— Я это слышу. Слов у тебя нет, говорят лишь эмоции.
Сеян насторожился, призадумавшись, что же такое сказали принцепсу его эмоции. А Тиберий продолжал:
— Вспомни, с кем я делил два последних консулата?
— С Германиком и Друзом.