«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа
Шрифт:
За этими признаниями героя Крюкова — кстати, совершенно невозможными для Шолохова — слышны автобиографические нотки. Отдаленность от родных мест проявляет себя у Крюкова и в языке. По чисто биографическим причинам погруженность Крюкова в стихию народного языка Верхнего Дона не была столь глубокой, как у Шолохова. Различие между диалектным лексиконом Крюкова и «Тихого Дона» огромное, и с точки зрения его богатства оно явно не в пользу Крюкова. В диалектном лексиконе Крюкова отсутствует, к примеру, даже слово стремя, которое вынесено в заголовок книги Д*: «Стремя “Тихого Дона”». В словаре Крюкова нет слова блукать, хотя блуканиям Григория Мелехова посвящена львиная доля работы Д*.
Диалектная терминологическая лексика в авторской речи романа М. А. Шолохова «Тихий Дон» стала предметом
Природа представлена в «Тихом Доне» в таких диалектных словах, как буерак, лог, ложок, яр, балка, теклина, отножина, изволок, увал, займище, урема, ендова, музга, левада; растительный мир — названия целебных и других трав, цветов — находит отражение в таких словах, как яровик, чернолист, змеиное око, аржанец, татарник, медвянка, дурнопьян, горюнок, богородицына травка, куга, чакан, сибирек, череда, донник; названия, связанные с рекой и рыбной ловлей, — в словах: стремя, коловерть, наслус, прорва, стор, вентерь, черпало и т. д.
Из 39 перечисленных диалектных слов, связанных с природой, в рассказах Крюкова встречаются лишь шесть: изволок, займище, левада, дурнопьян, куга, коловерть.
Труд — земледельческий и ратный — в «Тихом Доне» находит отражение в диалектизмах: арба, бричка, дроги, фурманка, мажара, кошелка, кошевки, двуколка; бугай, маштак, нежеребь, стригун, переярка (овца), перетока (овца), неука, летошница (телушка), донец — домашние животные; коновод, отвод, атарщик, аркан, побудка, стать на лунки, ухнали, шитвянка, чумбур, саквы — предметы, связанные с кавалерийской казачьей службой.
Из приведенных диалектных слов, которые относятся к земледельческому и ратному труду, в рассказах Крюкова встречается всего 3: маштак, чумбур, саквы.
Быт донского казачества в «Тихом Доне» характеризуют диалектизмы: курень, баз, закут, катух, половня, плетень, огорожа, прясло, горница, горенка, боковушка, стряпка — слова, посвященные казачьему дому и крестьянскому двору; зипун, сюртук, завеска, шлычка, голицы, малахай, треух, чекмень, шаровары, чирики — одежда казака и казачки; гас, жирник, дежник, кресало, посевка, ватола, полсть, серники — предметы домашнего обихода; кулага, каймак, бурсаки, накваска, цибарка, цибор, баклага, корчажка, торба — донские кушанья и посуда.
Из четырех десятков диалектных слов, раскрывающих быт казачества, в рассказах Крюкова мы встречаем чуть более десяти: курень, баз, плетень, прясло, огорожка, горница, горенка, шлычка, чекмень, шаровары, чирики, полсть...
Таким образом, из ста с лишним диалектных слов в авторской речи «Тихого Дона», характеризующих специфику казачьего быта, донской природы, земледельческого и ратного труда, в рассказах Крюкова — и в авторской, и в прямой речи — встречается, в общей сложности, не более двух десятков, то есть 1/5 часть.
Донской диалект в «Тихом Доне» представлен гораздо богаче, чем в рассказах Крюкова, но примерно в той же мере, как в «Донских рассказах» и «Поднятой целине».
По мнению языковедов, диалектная лексика входит в языковую ткань «Тихого Дона» свободно и без подчеркнутой нарочитости, как органически принадлежащая писателю и той среде, в которой он вырос и которую изобразил80. Глубокое природное знание Шолоховым всех тонкостей и особенностей донской казачьей речи помогало писателю достигать максимальной достоверности изображения жизни казачества. Еще В. Г. Белинский подметил, что «для выражения простонародных идей, немногочисленных предметов и потребностей простонародного быта, простонародный язык гораздо обильнее, чем язык литературный для выражения
Диалектные слова несут в себе не только информационную нагрузку, помогая автору раскрывать все разнообразие и все оттенки «простонародного» казачьего быта и труда, — в них таится и немалая сила эмоциональной, художественной выразительности.
Вспомним еще раз этот знаменитый троп в «Тихом Доне»: «...Собачьей бесилой, дурнопьяном придорожным цветет поздняя бабья любовь» (1, 152).
Слов бесила, дурнопьян вообще нет у Крюкова. Но со словом бесила мы встречаемся уже в «Донских рассказах». Таких примеров — десятки. На всем протяжении «Тихого Дона» Пантелей Прокофьевич чикиляет, то есть прихрамывает. Этого слова также нет у Крюкова, но оно употребляется Шолоховым и в «Донских рассказах», и в «Поднятой целине». В «Донских рассказах» и в «Тихом Доне», в отличие от рассказов Крюкова, казаки ездят вназирку, то есть не спуская глаз с кого-либо, иногда охлюпкой, то есть без седла, носят одежду внапашку, то есть внакидку. И т. д. ...
Одна из любимых характеристик героев в «Донских рассказах» и в «Тихом Доне» — забурунный казак. Казаки в «Донских рассказах», «Тихом Доне» одинаково пьют дымку, то есть самогон, пользуются серниками, то есть спичками, чтобы зажечь гас, то есть керосин. У Шолохова букарь означает плуг, букарить — пахать, а лемеш — лемех; речная льдина — это крига; озерцо, болотце — музга, дно оврага — теклина, маленькое озерцо — ендова, подстилка из войлока — полсть, родник, ключ — криница, гвоздь для подковы — ухналь, водоподъемное колесо для полива огородов — чигирь, и т. д. ...
Ни одного из этих диалектных имен существительных нет в рассказах Крюкова, как нет и глаголов: плямкать — чмокать, вилюжить — оставлять кривой след, огарновать — окружить, кричать — плакать, полудневать — обедать и многих других.
В одном из писем М. Колосову в 1924 г. молодой Шолохов просит «прижаливать» его «творческое “я”» в правке рассказа «Продкомиссар». Глагол прижаливать, которого нет у Крюкова, мы встречаем и в «Донских рассказах», и в «Тихом Доне», и в «Поднятой целине».
Ермолаев приводил пример одной из типичных ошибок Шолохова — выражение «выгиная... спину» вместо выгибая. В воспоминаниях бывшего командующего вёшенской повстанческой армией Павла Кудинова (см. о нем главу IV) встречается глагол нагинаться. Это значит, что глагол нагинаться вместо нагибаться реально существовал в речи казаков, и, по мнению Ермолаева, был диалектным.
Но — откроем Даля:
«Нагибать или нагинать: нагнуть, нагибывать что, наклонять, сгибая, пригибать или приклонять; гнуть что дугою, одним концом вниз, или // клонить к чему-либо... В перв[ом] знач[ении] более употр[ебимо] нагибать, во втором нагинать»82. Даль фиксирует равноправное существование в русском языке слов: нагибание, нагинание, не указывая, что второе слово относится к диалектным. В рукописи «Тихого Дона» и в первых его изданиях во всех случаях это слово и прилагательные от него как в авторской, так и в прямой речи Шолохов, в отличие от Крюкова, писал: нагинать, нагинаться, огинать, загинать и т. д. ... Такое написание, видимо, соответствовало бытованию этого слова в казачьем говоре.