Тильда. Маяк на краю света
Шрифт:
Совещались в каюте грозного Седрика Джарлета, что по-прежнему в бессознательном состоянии горел лихорадкой. Доктор Риньи таким образом оказался посвящен в наш — или их — маленький заговор. Но мы с Ро теперь — жены. А значит — соучастники. Что «Искателя Зари» ведут полные профаны своего дела.
Но доктор нас не осудил. Я в нем и не сомневалась. К тому же он — плотник, и мог дать ценные указания по поводу ремонта судна.
А мне вернул абы какое, но зрение — диковинными каплями собственного производства. Строжайшим образом запретив выходить на солнце во избежание рецидива — чрезмерно яркий
Даже десять мотыльков размером с кулак взорвались возмущением. Как?! Я ученый, я не могу отсиживаться в сторонке, когда у меня тут неизвестная земля на расстоянии вытянутой руки! И, вообще, путешествие на край земли! А если пасмурных дней не случится?..
Ро попыталась создать то, что она называла противо-солнечными очками, но… идея затемнить линзы на быструю руку не сработала. Тем временем повязку мне размотали, и общественность могла узреть новое лицо Тильды Сваль. Когда Фарр, Аврора и Чак деликатно отвели глаза, я судорожно сглотнула. Все… так плохо?.. Риньи подал зеркальце, и оказалось, что левая щека и правый висок превратились в красноватые борозды свежевспаханного поля. Я приложила к ним пальцы, и губы в зеркальному отражении дрогнули. Не больно, но так… уродливо.
— Повязку снимать я также не советую. Раны странным образом быстро затянулись, но молодую кожу легко повредить, — сказал Риньи. — Мне жаль, Тильда, но ты не можешь сойти на берег со всеми.
Да, первая ветка — и здравствуй, заражение крови, как у моего драгоценного деверя. И все же!..
Скандал, который мы с мотыльками закатили, неожиданно разрешил Чак. Он вышел в свою каюту, полную диковинок, и вернулся оттуда… с разноцветной полумаской и черной вуалью.
— Надень, — просто велел он мне. — На фестиваль королевы Мерче каждая девушка получает такую.
Я не стала спрашивать, откуда у него девичья маска для фестиваля королевы Мерче. Подарок прилегал к лицу не слишком плотно, но и не болтался, а удобно прикрепившаяся к нему вуаль позволяла укрыться от солнечного света при необходимости. Доктор Риньи такое средство индивидуальной защиты одобрил.
И вот… я с торжеством спустилась в шлюпку, начисто позабыв о том, что выхожу замуж, что эти дураки едва не подрались и не угробили нас всех, о том, что никто не знает, что случится не просто завтра, но и в следующую минуту, о том, что у меня под маской вместо лица — поле под свиные яблоки.
Доктор Риньи остался на борту с раненым и в целом за главного, в любых научных вопросах полагаться экипаж мог только на меня.
Я снова могла видеть мир. Передо мной раскинулся простор для исследований. Азарт не мог не обуять меня.
Рабов Фаррел из трюма все же взял. И правильно. Грести, строить, собирать стройматериал и провиант, все такое.
Когда Ро увидела одного из гребцов, она воскликнула в ужасе: «Капитан Барм?!», на что раб не отреагировал, даже когда она затеребила его за плечо. Бедняжка Аврора побледнела и едва не вывалилась из шлюпки: ее по-прежнему корежит от осознания, что буканбуржцы практикуют рабство, но с этим ничего уж не поделаешь. Их цивилизация живет за счет рабов, иначе некому было бы работать на верфи, лесоповале и добывать мигмар. Фаррел обнял Аврору, что-то
Кастеллет, засевший рядом со мной, был непривычно мрачен. Я уже успела его увидеть веселым сорвиголовой, растоптанным страдальцем, коварным обольстителем, и вот — пожалуйста — еще и насупленный страдалец.
— Это капитан «Звезды Востока», да? — уточнила я, памятуя, что слышала на палубе «Искателя».
Чак кивнул.
— Он… был твоим другом?
Жених пожал плечами, изобразил легкомысленную усмешку, сделал неопределенный жест рукой.
— Скорее, партнером. Селяви, как говорится, милая невеста. Раз сбегаешь, раз попадаешься. Вот и Бимсу, — оба мальчишки отправились с нами и ерзали на своих местах, ожидая встречи с берегом не меньше меня, — вполне мог им стать, если бы не заболел и его не посчитали безнадежным. И ты могла, и я.
Я хмыкнула. Это-то понятно.
— Все могли. Я лишь хотела выразить свои соболезнования.
И отвернулась. Берег занимал меня гораздо больше, чем Чак Кастеллет, который, кажется, сам не знает, что ему нужно. Человек-настроение. Вон, на берегу куча мала деревьев с огромными листьями, ждут не дождутся, когда я с ними поговорю. Должно получиться… просто обязано. Эксперимент проведу на Чаке. Может, вообще его оставим на этом острове. И тогда не потребуется выходить замуж.
— Но тогда ты не станешь Тильдой Сваль, — совершенно обоснованно возразил мотылек, садясь на плечо своим мохнатым телом размером с кулак.
И то правда… Ветер раздувал вуаль, приятно пробирался под маску. Мне было досадно: я не собиралась позволять эмоциям брать верх. А поди ж… обиделась. Ведь у меня чисто научные цели, Кастеллет — мне никто! Ну, ладно: жених. Но брак — просто сделка и ничего больше. Да, я его поддержу, но… никаких задушевных разговоров. Никогда ему доверять не стану.
А маску мне дал он… И ни слова не сказал о том, что я… ну, теперь уродлива.
Это потому, что я ему до бубрика, как, впрочем, и все остальные. Возможно, за исключением Ро. Но лишь по той простой причине, что и он ей до бубрика. Не совсем так, потому что Ро в принципе никто не бывает до бубрика, но это все же не то же самое…
Я запуталась, честное слово.
Он просто эгоист, к такому привязываться себе дороже. Одно дело — супружеские узы, другое — душевные.
— Соболезнования — одна из глупейших составляющих этикета, — буркнул Кастеллет, возвращаясь к хамски пасмурному тону.
Я посмотрела на него и подняла бровь. Больно сделалось только слегка. Хотела сказать «ты же его так любишь, этот этикет», но сдержалась. Промолчала. Чем меньше контактов, тем лучше. Только деловые, ничего личного. Тиль, ты это умеешь.
Вода под нами становилась все прозрачнее, у самого дна, похожего на ларипетру, мелькали тени мелких рыбок. Я зачарованно потянулась пальцем к воде, но Чак резко отдернул меня за локоть:
— Рыбы-ножницы — не видишь?
Он покопался в нагрудном кармане, вытащил какой-то лист бумаги, пробежал его глазами, посчитав ненужным, скомкал и бросил за борт. Я проследила взглядом за комком. Тут же одна из теней метнулась к поверхности и в два счета сцапала подачку. Стройное клацанье зубов — и снова тишина и безмятежные воды.