Тиран Золотого острова

Чайка Дмитрий

— А зачем нам землю целовать? — с подозрением посмотрел на него Кулли. — Я не хочу целовать землю. Она грязная.

— Ты не знаешь здешних обычаев, — хмыкнул Рапану. — Великий царь дозволяет целовать свои сандалии только в знак особой милости, а для чужестранца такое и вовсе немыслимо. Так что даже самые богатые вельможи целуют следы фараона, а нам о таком счастье не стоит и мечтать.

— Хм, — задумался Кулли. — Странно тут все. Пить хочется.

— Не вздумай здесь пить воду! — вскинул голову Рапану. — Помрешь от поноса. Только пиво!

— У нас то же самое, — отмахнулся Кулли. — Пойдем, парням скажем.

Они северяне, могут не знать. Ну что, пошли к этому… как его… который закупает оружие!

— Тебе надо многое узнать об этой стране, — с издевкой посмотрел на него Рапану. — Думаешь, все так просто? Сначала мы найдем мелкого писца и дадим ему подарки. Потом он нас сведет с тем, кто держит опахало над секретарем господина Ими-ра пер-херета, и тому мы тоже дадим подарки. Потом подарки нужно будут дать самому секретарю…

— И каждый новый человек обойдется нам дороже предыдущего, — продолжил за него Кулли. — А потом мы попадем к самому господину начальнику над складами, и он выдоит нас досуха.

— Ты, хоть и бродяга с длинным языком, но быстро учишься, — хмыкнул Рапану. — Видишь, как быстро ты понял, как делаются здесь дела.Да, там подарки будут такими, что тебе плохо станет.

* * *

Амоннахт, великий господин Ими-ра пер-херет, начальствующий над арсеналами самого фараона, телосложением слегка напоминал гиппопотама, которого Кулли видел отдыхающим на мелководье Нила. Он носил парик на бритой голове, а одутловатое лицо его было тщательно выбрито. Это очень непривычно для «черноголовых», у которых уход за бородой представлял собой целый ритуал. На губах вельможи застыла брезгливая гримаса, а его глаза подведены краской, как у женщины. Кулли рассмеялся бы в голос, но, во-первых, он лежал лицом вниз, раскинув руки, а во-вторых, этого человека окружало такое плотное облако силы и власти, что шутить с ним не хотелось вовсе. Заплывшие глазки на жирном лице жили своей жизнью. Они оказались хитры и проницательны, а презрения к чужеземцам слуга повелителя мира даже и не думал скрывать. Настоящий египтянин презирает всех, кто не заботится о достойном посмертии, и тем заставляет страдать Ба, свою душу. У чужестранцев есть лишь Хат, бренное тело, которое после смерти рассыплется в прах. Ничтожные людишки эти чужестранцы.

Кулли, скашивая глаза, разглядывал золоченую кожу сандалий, собранную в мельчайшую складку юбку-схенти и драгоценные браслеты на запястьях господина Амоннахта. Да, жулик Рапану не обманул. Этот человек не удовлетворится сытным ужином и серебряным кольцом. Здесь придется изрядно потратиться.

— Вам дозволяется встать! — секретарь вельможи, стоявший рядом с ним, сделал жест, махнув рукой снизу вверх. Он отлично говорил на аккадском, родном языке Кулли. Именно на нем велась вся мировая торговля и деловая переписка.

Купцы поднялись на ноги и, не смея отряхнуться, опустили взгляды вниз, на уровень золотого ожерелья, тускло сверкающего на сиятельной груди.

— Вам дозволяется преподнести дары, — сказал секретарь, и купцы, униженно кланяясь, подали ему несколько тончайших ахейских кувшинов, три штуки пурпурной ткани и стеклянный кубок.

— Вам дозволяется говорить, — продолжил секретарь, когда вельможа едва заметно кивнул, давая понять, что удовлетворен полученным.

—

Оружие, высокородный, — Рапану прокашлялся и двумя руками, поклонившись, протянул стрелу. — Мы привезли груз оружия. Мы хотим обменять его на зерно.

— Полхеката за каждую, — важно произнес вельможа, внимательно осмотрев наконечник.

— Осмелюсь возразить, высокородный, — медовым голосом сказал Кулли. — Это не то железо, что раньше попадало вам в руки. Этот наконечник не уступит бронзовому. Поэтому два.

— Два чего? — выпучил накрашенные глаза вельможа.

— Две меры зерна за каждую, — спокойно ответил Кулли. — Вы можете испытать ее. Она бесподобного качества.

— Ты спятил, «черноголовый»? — прошипел вельможа, который от возмущения даже пошел пятнами. — Бронзовый наконечник копья стоит хекат… пусть два хеката.

— Олова сейчас почти нет, высокородный, — покачал головой Рапану. — Его не везут из-за опасностей на торговых путях. Угарит разрушен, а в степях моря Аззи поселились дикие кочевники. Вам не нужно самим добывать металл и платить кузнецам. Мы привезли вам готовые стрелы, которые прилично использовать воинам великого царя. Это не дрянь с тростниковым древком, которой даже утку не убить! И это не ветка тамариска, в которую вставили осколок кремня! Здесь древко из лучшего дарданского кизила! Это дерево самое крепкое и упругое из всех! Такой стрелой можно сразить льва или коня, несущего колесницу! Она пробьет даже толстый нагрудник изо льна! Вам нужно лишь дать нам зерно, которого у великого царя больше, чем песка на морском берегу.

— И в этой цене учтены подарки вашей светлости за следующую поставку, — подхватил Кулли. — Мы просто засыплем вас добрым железом.

— Это очень дорого, — покачал головой вельможа, который слегка оживился при слове подарки. — Мы вовсю пользуемся наконечниками из камня!

— Но остров Милос тоже захвачен, высокородный, — сохраняя самое почтительное выражение лица, ответил Рапану. — И мы, рискуя жизнью, заехали туда и привезли вам груз острого камня, который там добывают. Кроме нас, его вам больше не привезет никто.

— Не так уж и много нам нужно стрел с наконечником из бронзы, — брюзгливо выпятил губу вельможа. — И уж тем более из железа, и за такую цену! Мы делаем кремневые наконечники, и они ничуть не хуже.

— Тогда нам придется продать их на Кипр, — умильно посмотрел на него Кулли. — Тамошние ахейцы очень нуждаются в оружии. Из-за того, что его не хватает, они и не нападают на Землю Возлюбленную. Купите его у нас, высокородный, и мы не продадим его этим разбойникам.

— Мы не боимся морских бродяг, — презрительно ответил начальник арсеналов. — Войско великого царя утопит вражеские корабли в Ниле, а их мужские корни принесут к подножию храма Сета6. Три хеката за четыре наконечника! Так и быть! И только в том случае, если они окажутся хороши.

— Пять хекатов за три стрелы, высокородный, — обронил Рапану. — Они весьма хороши! Воины великого царя сразят ими любого, кто посмеет прийти к вашим границам.

— Пять хекатов за шесть стрел! — парировал вельможа. — И пять штук пурпурной ткани мне.

— Пять хекатов за три стрелы, — ответил Рапану. — А вам две штуки пурпурной ткани, стеклянный кувшин с благовониями и красивые сандалии. И мы возьмем только зерном. Нам не нужно золото, черное дерево или бивни слона. Пшеница и ячмень!