Тьма (сборник)
Шрифт:
Фэйри Паган, Диантус Куин, Марки френч…
Ее ноги шуршали по толстому ковру, как шепот, она будто слышала их дыхание позади. «Мертв, мертва, мертв…»
Хэйли оказалась на кухне. На стене громко тикали часы в виде кота. Стоял запах пережженного кофе. Не задумываясь, прошла по кухне и выключила автоматическую кофеварку – стеклянная колба уже почернела и высохла. На столе лежала начатая буханка хлеба, стояла полупустая бутылка вина. Хэйли сглотнула, чтобы избавиться от дурного привкуса во рту. Схватила бутылку и отпила хороший глоток. Теплое и кислое. Кашляя, отыскала лестницу наверх.
Лай
Он крутанулся так, что отвороты широких брюк веером разошлись от лодыжек.
– Давай, дорогая, восстань и сияй, пора кинкажу кушать мед с молоком… – пропел он. И замер.
Кровать была пуста. Сигарета на столе – она быстро привыкла выпрашивать у него сигареты – тлела в небольшой бронзовой пепельнице, на ее конце было уже на палец пепла.
– Линетт?
Он резко развернулся и пошел к двери. Выглянул в коридор. Он бы увидел, если бы Линетт вышла, но куда она вообще могла пойти? Быстро дошел до ванной и толкнул дверь, окликая ее по имени. Надо было бы спросить ее разрешения прежде, чем войти. Но внутри никого не было.
– Линетт!
Он поспешил обратно в спальню, на этот раз широко распахнув дверь. Никого. Комната слишком маленькая, чтобы спрятаться. Даже шкафа нет. Войдя внутрь, он пнул ногой пустые сигаретные пачки, одна из сандалий Линетт, маленькая серебряная сережка.
– Линетт! Ладно тебе, спускайся вниз, пойдем…
Он остановился у дальней стены, глядя на висящее там огромное полотно. Из колонок позади орала музыка, его собственный голос, будто эхо его криков.
«Родимый, Лесной царь нас хочет догнать; Уж вот он, мне душно, мне тяжко дышать».Лесного царя не было. Картина висела на привычном месте в массивной позолоченной раме. Но зловещей фигуры на переднем плане и крохотного силуэта всадника на заднем не стало. Желтые огни в темном силуэте дома вдали погасли. А на том месте, где был силуэт в капюшоне с вытянувшимися, как когти, пальцами, холст почернел и обуглился. Там прилип бражник, его мохнатые усики были сломаны, а крылья едва дрожали, превращаясь в крошки слюды и пыли.
– Линетт…
Из коридора раздался глухой удар, будто что-то упало на лестнице. Лай выскочил из комнаты, следом за ним неслась сказочная музыка. Он остановился в коридоре, тяжело дыша. Насекомые двигались в воздухе медленно, касаясь его лица холодными крылышками. Все так же играла музыка, но ему показалось, что к его голосу присоединился другой, распевая слова, которых он не мог разобрать. Прислушавшись, Лай понял – этот голос исходит не из колонок позади, а из другого места. Впереди, в коридоре, он увидел темный силуэт у одного из
– Линетт, – прошептал он.
Он пошел вперед, не обращая внимания на крохотных существ, корчащихся под его босыми ступнями. Почему-то он все еще не мог разглядеть, что за силуэт поджидает его в конце коридора. Чем ближе он подходил, тем более бестелесным казался незнакомец, тем сложнее было разглядеть его сквозь множество крылатых созданий, окружавших его лицо. Нога вдруг коснулась чего-то весомого и мягкого. Ошеломленный, Лай тряхнул головой и поглядел вниз. Наклонился, чтобы разглядеть получше. Это оказался кинкажу. Свернувшийся в идеальное кольцо и подтянувший лапки к мордочке, будто защищаясь. Попытавшись его погладить, Лай ощутил твердое тело под мягким мехом. Зверек уже окоченел.
– Линетт, – снова сказал он, но имя замерло у него на губах. Лай встал, шатаясь.
Теперь он совершенно отчетливо видел это в конце коридора. Огромная голова раскачивалась взад-вперед, монотонно распевая непонятные слова. Внизу, в ореоле бледно-синей одежды, лежала худенькая фигурка, от которой исходили тихие стоны.
– Оставь ее, – сдавленно сказал Лай, но знал, что оно не услышит. Попытался развернуться и убежать обратно в спальню. Споткнулся, с криком отшвырнул в сторону кинкажу. Тихие стоны позади прекратились, но гортанный голос все звучал. Лай снова спотыкнулся и совершил ошибку, поглядев назад.
На лестнице оказалось темнее, чем в прошлый раз. На полпути Хэйли едва не упала, наступив на стакан. Он разлетелся у нее под ногой, и девушка почувствовала слабый укол от осколка на лодыжке. Откинув его в сторону, она пошла дальше, более осторожно, затаив дыхание и пытаясь услышать что-нибудь помимо музыки. Должна же, наконец, где-то быть его бабушка? На очередном повороте лестницы она остановилась, чтобы стереть кровь с лодыжки, и пошла дальше, скользя ладонью по обитой панелями стене.
И нашла бабушку. На повороте лестницы, куда попадал свет из коридора. На ступенях что-то было рассыпано, а лицо бабушки покрывал белый узор. Что-то хрустнуло под ногой Хэйли. Она нащупала округлый край очков и зазубренный конец перекладины там, где они сломались.
– Бабушка, – прошептала девушка.
Хэйли никогда не видела мертвых, кроме фотографий. Одна рука закинута вверх и назад – будто прилипла к стене, когда женщина падала Задранная выше колен юбка, ниже которой Хэйли разглядела лужицу крови на краю ступени, будто темный след ноги. Глаза закрыты, но рот приоткрыт так, что видна вставная челюсть, повисшая над нижней губой. В тесноте лестничной шахты стоял тяжелый тошнотворный запах, похожий на запах увядших гвоздик. Хэйли стало дурно, она оперлась о стену, закрыв глаза, и тихо застонала.
Нельзя так и стоять здесь. И уйти нельзя. Линетт где-то здесь, наверху. Даже если там ее и поджидает эта ужасная фигура. Безумие. В ее сознании промелькнула череда фильмов с похожими сюжетами. Глупый ребенок полез на темную лестницу или в подвал, где его поджидает убийца. «Нет!» – вопят зрители, но она не сворачивает.
Тяжелее всего оказалось перешагнуть через труп так, чтобы его не коснуться. Хэйли пришлось перешагнуть через три ступени, едва не упав, но она устояла. А потом бежала, пока не добралась до верхнего этажа.