Точка бифуркации, или Знаки судьбы
Шрифт:
Маргаритка и дедушка с бабушкой
Снег падал крупными хлопьями и укрывал собою дома, подсобные постройки, деревья и кусты, устилал белым серебристым покрывалом поля и дорогу. Сивка, немолодой уже конь неспешно перебирал ногами, а седок в санях вожжи в руках держал, но конём не управлял – тот сам знал дорогу к дому. Ян Счастливцев ехал к своим родителям за Маргариткой, так любовно и ласково называл он дочь, а маленькая и хрупкая девочка всегда восторженно его встречала и напевно произносила «п-а-апа». Маргарите два с половиной года и утром в понедельник Ян отвозит дочь к родителям, в субботу вечером забирает её домой. Демьян и Марфа недавно переехали и теперь живут в Шипицыно на противоположном
Год назад в семье Яна и Анфисы родился сын Степан, беспокойный и болезненный мальчик. Молодая мать с двумя детьми уставала, стала раздражённой, не успевала то обед приготовить, то без ужина мужа оставит; когда пропало грудное молоко, и нечем было кормить Стёпу, случился скандал с истерикой и криками о разводе.
Однажды покормив сына, Анфиса оставила на столе миску с жидкой манной кашей, Стёпу положила в люльку и ушла в сарай дать корм свинье. Вернувшись, увидела жуткую картину – лицо ребёнка вымазано кашей: она на лбу, щеках, чепчике и веках, а дочь с полной ложкой каши стоит рядом и пытается попасть в рот малыша, люлька качается, Стёпа вертит головой и каша падает ему на лоб. Анфиса не только отшлёпала няньку-кормилицу, но и в угол поставила, девочка плакала, не понимая за что наказана. После другого случая, когда чуть не случилась беда с детьми, дед Демьян и бабушка Марфа, души не чаявшие во внучке настояли, чтобы девочка пожила у них, пока подрастёт Степан.
А было так. Анфиса растопила дровами печь и пошла в углярку, которая находится в нескольких метрах от жилья, не было её несколько минут, а войдя с ведром угля, так и остолбенела на пороге. Дочь лежит на плите, табуретка с которой она взобралась на неё, валяется на полу, из щели между кружками видны языки пламени, миска с кашей перевёрнута, каша разлилась, девочка тянет ручки к миске, дотянуться не может, хлопает ладошкой по плите и часто болтает ногами. Анфиса выронила из рук ведро, бросилась к дочери и дала ей под зад шлепок, девочка заплакала и вместе с ней и мать её, громче всех заревел Стёпа. Вот такую картину застал Ян, пришедший домой с работы. Повезло, что отделались все лёгким испугом, поверхность плиты, на которую упала животом дочь, не успела нагреться, ожога не было, но остался страх за детей: энергичную Риту и беспомощного младенца Стёпу. Месяц уже живёт Маргаритка у бабушки с дедушкой, ей у них нравится.
Сивка мерно тянет сани, снег засыпает всё вокруг, но Ян, не смотрит по сторонам, не привлекают его зимние красоты, думу думает он, как родителям сказать, что Маргаритку больше к ним не привезёт. Предложили Яну работу обходчика на Казарме 88 километр, квартиру двухкомнатную в деревянном доме дают, а то в землянке, в которой они живут сыро, холодно, сколько не сжигай угля и дров; Стёпка совсем изболелся, Анфиса «пилой» стала, ни дня без скандала не живут. Решили они уехать из Шипицыно.
А вот и родительский дом, вернее землянка, дом строить будут весной, уже и материалы заготовлены. Сивка встал, потряс головой, перебрал ногами и замер. Выбрался Ян из саней, сказал коню, что скоро поедут обратно, тот только глазом повёл – понял, мол. Дёрнул за ручку дверь, Ян вошёл в помещение, внеся с собою клубы холода, его встретил запах свежевыпеченного хлеба и радостное дочкино «п-а-апа». Поздоровался, сбросил на лавку у печи тулуп, стянул с головы шапку ушанку и прошёл вовнутрь жилища. Дочь сидит на столе, в руке у неё пирог с калиной, отец колет комковой сахар, а мать ухватом из русской печи тянет котелок, пахнет капустными щами с гусиным мясом, любимое блюдо всей семьи. Протянул Ян руки к дочери, взял её, прижал к себе, она улыбается ему и пытается пирогом угостить, засмеялся: кормилица наша, никого голодного не оставишь. Дочка улыбается и, заглядывая отцу в глаза, шепчет: «есь».
– Вовремя ты пожаловал, ужин готов, – ласково говорит
– Что там, сильно метёт? – спрашивает отец.
– Плотно укрывает землю и мороз крепчает. Надо обратно ехать, пока совсем не подморозило, Сивке трудно на морозе, старый он.
– Горячего хлебни пока, я внучку одену, – Марфа ставит на стол миску полную щей, большими ломтями кладёт свежий хлеб. От ароматов еды у Яна засосало под ложечкой, он непроизвольно сглотнул слюну, подвинул табуретку к столу и не заметил, как опустела миски, а мать уже с добавкой поварёшку протягивает. Сытно, вкусно, но надо возвращаться домой, а прежде сказать о своём решении уехать из Шипицыно.
– Тут вот такое дело, тятя, мама, – начал говорить и понимает, что нет у него слов, как сказать родителям и не обидеть их, что оставляет их и внучку любимую забирает насовсем.
Демьян отложил ложку, отодвинул миску со щами, к которым ещё не притронулся и зачем-то подкрутил фитиль у керосиновой лампы, света вроде бы и так хватало и, охрипшим вдруг голосом, позвал жену:
– Марфа, поди сюда, сын что-то говорить хочет.
Из комнаты вышла Марфа, на руках с внучкой и большим шерстяным платком, в который хотела закутать ребёнка, испуганно посмотрела на мужа, на сына, тихо спросила:
– Со Стёпкой беда?
– Почему со Стёпкой беда? – удивился сын. – Со Стёпкой всё в порядке, мы уезжаем, дочь забираем с собой. – Сказал и шумно выдохнул. Мать села на табуретку, медленно поглаживает внучку, девочка затихла, будто поняла, что происходит нечто важное. Демьян, помолчав минуту, резко хлопнул ладонью по столу и строго сказал:
– Сами едете куда хотите, а мнучечку (так он называл Маргариту) я вам не отдам, Фиска взбалмошная бабёнка сама жить спокойно не может и тебе покоя не даёт.
Ян пытался слово вставить, что Маргарита их дочь, но отец, не слушая сына, продолжил:
– Устроитесь на новом месте, встанет на ноги Стёпка, бегать начнёт, спокойнее жена твоя станет, тогда и поговорим. Езжай один сегодня, детёнку у нас сейчас лучше, чем в вашем доме.
Тут и мать обрела дар речи, тихо заговорила, Марфа всегда тихо говорила, а когда стала плохо слышать, почти шёпотом говорила, в комнате стояла такая тишина, что её тихий голос казался громом.
– Отец прав, Фисе трудно с двумя детьми и с хозяйством управляться, а переезд у неё отнимет последние силы. Потом Риту возьмёте, мы не будем силой удерживать дитя. Куда едете?
– Казарма 88 километр, – Ян ответил, не поднимая глаз на мать.
– Безумцы, – только и сказал Демьян.– Поезжай без дочери и пойми – это лучшее, что ты можешь для неё сейчас сделать.
Встал из-за стола Ян, надел тулуп, взял шапку в руки, подошёл к матери, поцеловал девочку в голову, вышел, не простившись с родителями. Рита заплакала, звала папу. Дед посадил внучку к себе на колени и предложил попить чаю с сахаром вприглядку, девочке стало интересно, как это пить чай вприглядку с сахаром, она отвлеклась и через несколько минут забыла о папе. Дед на ладонь положил кусочек сахара, прикрыл его стаканом горячего чаю, медленно маленькими глотками отпивал напиток, удовлетворённо крякал и говорил, какой вкусный и сладкий чай, Маргаритка широко открытыми глазами смотрела на деда и его ладонь, когда выпив чай, убрал стакан и показывал внучке кусочек сахара.
– Хочешь также чай, как дед пил? – спрашивает, она радостно кивает головой. Демьян положил ей кусочек сахара на ладонь, поставил стакан с тёплым чаем и сказал «пей», Рита глотнула чаю и сморщилась, убрала стакан и быстро положила в рот сахар, Демьян весело смеялся:
– Мать, гляди какая сметливая мнучечка наша, не проведёшь, вприглядку чай пить не желает.
Марфа вытерла фартуком руки, отошла от печи, ласково погладила по голове девочку и тихо сказала мужу:
– Мало тебе взрослых, малышку разыграть вздумал, – улыбнулась, – шутник ты наш.