Точка опоры
Шрифт:
* * *
Гарри уже давно заметил, что долго размышлять о чем-то столь серьезном не может. Ему требовалась передышка, нужно было переключить внимание на что-нибудь другое. Даже когда он пересматривал свое мнение о Снейпе, он время от времени брался за изучение учебников по зельеварению, иначе мысли начинали путаться, и юноша уже был не в состоянии ясно мыслить. К тому же, выводы всегда давались ему с некоторым трудом — сложно было быть честным с самим собой, еще сложнее было сносить барьеры, которые он воздвиг вокруг себя настоящего, когда прибыл в Хогвартс. Поттер только недавно осознал это: маленький мальчик из чулана настолько боялся, что его не примут в новый для него волшебный мир, что предпочел стать покорным, оправдывающим все ожидания рабом общественных стереотипов и норм. Он не пошел учиться на факультет Слизерин, восхищался директором, зарывая
Эти выводы были сделаны уже достаточно давно, в самом начале изоляции. Оставалось просто принять этот факт и дать себе обещание, что больше Гарри не станет бояться быть отверженным, а будет стараться сделать все, чтобы стать счастливым. Именно поэтому он очень мало времени проводил в безделье — большую часть времени юноша занимался. Хотя больший упор делался на предметы, которые могли помочь в борьбе с Волдемортом, но Поттер не забывал и о тех, которые были ему действительно интересны. К тому же, он уже убедился, что полюбившаяся история могла быть полезна. Не зря же именно в старинных записях он нашел выход из тупиковой ситуации с Отрядом Хогвартса.
«Подумать только — Совет Восьми. Интересно, как на это предложение отреагируют другие ученики? Будут ли они все еще видеть во мне нового Темного Лорда, или все-таки поймут, что я желаю им только добра. Впрочем, все равно. Главное, что мне станет легче, когда Совет начнет свою работу. Да и учителям не придется вкалывать по двадцать четыре часа в сутки. А то больно смотреть на Северуса, когда тот приходит после очередного патрулирования или совместных уроков гриффиндорцев и слизеринцев. Не понимаю, почему Дамблдор всегда ставит наши факультеты в пары? Не лучше ли было создать некоторую дистанцию между враждующими Домами? Может, тогда меньше проблем стало бы — ведь недруги стали бы намного реже видеться. Мы с тем же Малфоем чаще всего переругивались на переменах, когда у нас были совместные уроки. Во внеурочное время мы не слишком часто пересекались».
Гарри притянул к себе пергамент, на котором уже имелись кое-какие записи, и внес туда еще один пункт. Хогвартсу нужны были изменения, иначе скоро Англия окончательно отстанет от других стран в своем развитии. Только Поттер понимал, что если он один будет продвигать подобные реформы, то ученики и учителя точно воспротивятся этому. Поэтому-то он и решил пока продумать желаемые изменения, а затем предложить их уже Совету. Тогда ни у кого не будет возражений. «Надеюсь, нынешние члены ОХа успокоятся, когда услышат о нововведение Совета. Ведь, в конечном счете, это будет всего лишь легализированная версия Отряда». Гарри пытался продумать все возможные реакции, и предотвратить негативные ответными мерами. Конечно, он понимал, что не сможет учесть все факторы, но был спокоен — за его спиной были Грейнджер и Снейп, которые помогут, найдут все его упущения и исправят их. «К тому же, Малфой предлагал свою помощь, да и Забини можно подключить. Слизеринцы уж точно смогут выбраться из любой передряги».
Вновь в его мыслях всплыло это имя. Как бы ни пытался Гарри избежать мыслей о нем, но у него никак не получалось не думать о Малфое. Оказалось, что слишком многое в его школьной жизни связано с этим блондином. Когда же Люциус Малфой выбрал сторону Золотого Мальчика, то связь между ним и Драко только окрепла.
«Видимо пришло время?». Гарри как-то обреченно вздохнул и отложил перо с пергаментом. Хотел было пойти на кровать, но вместо этого устроился на подоконнике — за окном лил дождь, и можно было беспрепятственно наблюдать за каплями, скользящими по стеклу. Поттер сам не понимал, почему каждый раз отсрочивал свое переосмысление личности Малфоя. Вернее, слишком четко чувствовал, что изменения после этого анализа будут слишком значительными. Он боялся этого. Потому что понимал — дороги назад не будет. Ничто не останется прежним. Где-то на уровне подсознания Гарри уже догадывался, к каким именно выводам придет, и понимал, что не будет знать, как вести себя с Драко, когда вынесет вердикт его новому отношению к этому блондину. Обнадеживало
* * *
POV Гарри
За окном землю заливает дождь, он стучит барабанной дробью по крышам, словно прося впустить его в тепло. По стеклу медленно стекают капли, словно копируя медленное движение моих мыслей. Ей-Мерлину, из-за прочтения всех этих старинных рукописей, я даже думать стал так же вычурно, как когда-то писали древние волшебники.
Малфой… Драко Малфой. Если задуматься, он был первым ребенком, которого я встретил в магическом мире. Маленький и щупленький, ухоженный и ужасно высокомерный. Еще тогда, в ателье, он показался мне слишком заносчивым. К тому же, знал блондин о волшебном мире на порядок больше меня, не замечая того, что этими своими знаниями смущает того, кто только-только вообще узнал о существовании магии. Он же видел, что я не похож на чистокровного волшебника, но не обратил на это внимания. Не счел нужным, или же просто признавал уже тогда равным себе? Тогда я, маленький Гарри, воспринял все эти его высокопарные речи пустым бахвальством, мне было неприятно слушать то, как он оскорбляет единственного друга, которого я внезапно заполучил в лице Хагрида. Малфой хвастался, это понятно и не подлежит сомнению, только для чего? Почему-то сейчас мне кажется, что он просто хотел понравиться мне. Странно. Может, у меня такое мнение из-за того, что уже неосознанно я стал лучше относиться к Хорьку? Или же нет? Может, Драко действительно хотел завязать знакомство, да не знал как? Уверен, с Паркинсон и Забини его познакомили родители на каком-нибудь светском рауте.
Я весело хмыкнул. Получается, что высокомерный аристократ был в то время столь неуклюж в межличностном общении, что просто решил скопировать поведение отца. Уверен, маленький Дракон обожал Люциуса и восхищался, пытаясь во всем подражать. Ведь, как ни крути, а рядом с любимыми старший Малфой — совсем иной человек, нежели для публики: обаятельный и заботливый, но в то же время излучающий силу и уверенность в себе. Даже я теперь восхищаюсь им, что уж говорить о маленьком ребенке, который все время проводил рядом с ним.
Капли медленно ползли по стеклу, а я пытался представить детство Драко Малфоя, условия, в которых формировалась его личность. Интересно, а была ли она у него вообще, эта личность? Ведь блондин всегда хотел быть похожим на отца, копировал его манеры и жесты, всегда старался оправдать ожидания, пусть это не всегда и получалось. Были ли у Малфоя в детстве свои стремления и мечты? Свои любимые предметы и игрушки? Или же все в его жизни измерялось привязанностью к своему отцу? Возможно, что до Хогвартса у Драко и не было своего характера, своего мнения.
Вновь веселый смешок. А потом появился я — тот, кто отверг его дружбу, предпочел Уизли. Наверное, это был серьезный удар для потомственного аристократа. Что-то подсказывает мне, что раньше Малфой получал все, что хотел. Однако, моего рукопожатия он так и не получил. Было ли ему больно или же просто уязвленная гордость заставила мстить? Хотел ли Драко подружиться с Мальчиком-Который-Выжил или же с Мальчиком-из-Магазина? Почему мне хочется, чтобы верным был второй вариант?
Интересно, видел ли Малфой во мне только Золотого Мальчика, или же именно Гарри? Сложный вопрос. Перед глазами начали мелькать воспоминания первых курсов. Наверное, сначала, его целью был именно знаменитый Гарри Поттер, ведь тогда он еще не знал настоящего меня. Только с каждым годом обучения Драко умудрялся бить своими язвительными замечаниями все больнее и больнее, он всегда находил мои слабые места, прекрасно знал, что я ненавижу, когда оскорбляют моих друзей, поэтому и задевал постоянно Рона и Гермиону.
Забавно получается: человек, который лучше всего изучил меня, оказался моим школьным врагом. Возможно, Малфой не знает моего любимого блюда или напитка, но прекрасно знает мои достоинства и недостатки, знает, что может задеть душу, знает мои страхи. Он всегда обращал внимание на меня. Даже когда у меня совершенно не было времени на разборки с ним, блондин умудрялся отыскать меня только ради очередной словесной перепалки. Вот только ради нее одной ли? Может ли быть так, что Драко до сих пор хочет быть моим другом? Он же сам об этом говорил. Только как такое возможно? Я отверг его дружбу, делал все возможное, чтобы унизить его, когда он слишком надоедал, да и никогда не оценивал его слишком высоко. Считал трусом и подлецом, каких мало найти можно. После всего этого, как гордый аристократ мог все еще желать быть моим другом?