Точка
Шрифт:
— Тем более, если не имели понятия о том, как делать следующую.
— Именно.
— Все равно вслепую, — вздохнул Берштайн.
— Я дам половинную мощность на лобные доли, — сказал Искин.
— Будь любезен.
— Разумеется, — Искин отступил, выходя из-под поля действия «Сюрпейна» — Три… два… разряд.
«Сюрпейн» мигнул.
Запахло озоном. Раздались клацающие звуки. Крошек в Искине слегка оглушило, во всяком случае, он на несколько мгновений почувствовал, как куда-то отрывается и плывет голова.
На теле девочки завибрировали электромагнитные ловушки, похожие на продолговатых пиявок. На панели обозначилось число извлеченных юнитов. Триста семьдесят четыре. Не много. Колонии, собственно, начинаются от пятисот.
Тут же заработал сканер, формируя над пациенткой полноразмерную схему. Казалось, будто энергетический двойник прорисовывается над ложем, разделенный на золотистые сектора. За стеклом приглушенно вскрикнула женщина.
— Что она там? — спросил, поворачивая схему, Берштайн.
Вглядываясь в рисунок, он движением колесика увеличил грудную клетку. Искин скосил глаза.
— Ничего, сидит, — сказал он.
— И пусть сидит, — кивнул Берштайн. — Смотри.
Он показал на мерцающие точки, облепившие на схеме трахею, шейные позвонки и сердце.
— Надо увеличивать разряд, — сказал Искин. — Это третья стадия. Без мощного разряда колонии уже не распадутся.
— Может, точечно?
— Я не знаю.
— У «Сюрпейна» есть тонкая калибровка.
— Ага-ага. Только в ней как раз было дело, когда нам пришлось вызывать техников.
Берштайн поморщился.
— Ты можешь взять это на себя?
— Знаешь, — сказал Искин, потирая правое плечо, — девчонку лучше определить в один из карантинных центров. Там оборудование не в пример лучше.
— За ней и так приедут.
— Уже?
— Ну, на третью стадию выезжают быстро.
Искин отсоединил разъемы, выложил ловушки на тумбу и взял из ящичка ниже пустые емкости. Снова защелкнул разъемы на шнурах.
— Тогда я предлагаю почистить легкие, сердце и трассы, а остальное оставить санслужбе, — сказал он. — Мы не сможем вывести девчонку из комы.
— Ты уверен?
— С амнезией и прочими поражения мозга — да, сможем. Но нормальной, вменяемой — нет.
— Что ж, я понял, — кивнул Берштайн. — Тогда я намечу участки, а ты попробуй нацелить излучатели.
— Голову не трогаем?
— Нет.
— Хорошо.
Искин налепил новые ловушки. Одну в подвздошье, одну — у сердца, и две — у ключиц. Девчонка никак не отреагировала. Дыхание ее было слабым.
С наведением пришлось повозиться. Оно у «Сюрпейна» присутствовало для «галочки». Дать импульс выжигающей мощности он был готов всегда. Но в аккуратных и хирургически точных, точечных операциях предсказуемо плыл. Для таких работ вообще мало какой аппарат годился. Разве что «Эскаль-Бюро» или профессиональный
Минут десять Искин упорно совмещал на командной панели магнитонные области излучателей и участки на схеме. Добивался совпадения, фиксировал, укрупнял, выключал лишнее, корректировал. Берштайн безмолвно наблюдал. Мать девочки встала и смотрела, стоя. Ладонь ее упиралась в стекло.
— Готово.
Искин облизнул губы и удивился, что они соленые от пота. Совершенно не понятно было, как так можно вспотеть. Точки наведения подрагивали на коже девочки, будто живые пятнышки, собравшиеся у домиков-ловушек.
— Даю импульс.
«Сюрпейн» снова мигнул.
В изголовье ложа опасно заскрежетало, Берштайн ощерился — звук выводил его из себя. Запах озона стал гуще. Зашипел стравливаемый воздух. Точки наведения погасли. Искин, отступивший подальше, не почувствовал ничего. Но ловушки исправно замигали, собирая урожай колонистов. Общий счетчик сначала перевалил за пять сотен, потом подобрался к тысяче, замер на девятьсот семидесяти трех.
— Дьявол, — сказал Берштайн, посмотрев на цифры.
— Вот и я думаю, откуда? — сказал Искин.
Он принялся отсоединять разъемы, пока «Сюрпейн» обновлял схему.
Запиликал коммутатор. Не успел подойти к нему Берштайн, как в помещение с лестницы поднялись четыре человека в темно-зеленой санитарной форме и двое в гражданских костюмах. Санитары вкатили носилки.
— Мы должны изъять девушку.
Мужчина в костюме развернул, предъявляя, ордер. Он был где-то одного возраста с Искиным, носил усы и баки, вид имел равнодушно-усталый. Его жест с ордером был рутинным, многократно повторенным движением.
— Вы оперативно, — сказал Берштайн, отжимая клавишу на коммутаторе.
— Куда? — вскрикнула мать девочки. — Куда вы ее забираете?
Санитар и второй гражданский преградили ей путь.
— В стационар. В карантинный центр.
— А мое согласие? — спросила женщина, почему-то глядя на Искина. — Паулина — несовершеннолетняя. Вы должны спросить моего согласия.
— Это — третья стадия, — с сожалением произнес мужчина в костюме. — Мы имеем право, руководствуясь здоровьем пациента, принимать все необходимые меры без разрешения родителей или опекунов.
— Но я…
— Вы можете поехать с нами.
— Могу?
— Я вас провожу. У нас небольшой микроавтобус.
Мужчина повел женщину из досмотровой. Топик из ее рук выпал, и он, присев, его поднял. Паулину переложили на носилки, закрепили эластичными ремнями и повезли. Лица санитаров ничего не выражали.
— Попрошу сдать ловушки, — сказал мужчина, предъявивший ордер.
Оставшийся с ним санитар раскрыл принесенный с собой чемоданчик.
— Под опись, — сказал Берштайн.