Точки притяжения

Маркова Амина

– Я тебе пример приведу. Я, когда училась в школе, попросила родителей купить мне зимнее пальто в пол – почему-то хотелось именно в пол: блажь накрыла. Я его надевала и с таким каменным лицом, – Тина изобразила бесстрастное выражение лица, – выплывала на улицу. Представляешь? Зимний призрак. Ног не видно, макушка плывёт по прямой линии. Корабль просто. Летучий голландец.

Кира начала смеяться в голос.

– Как-то, помню, плыву, а мимо проходит женщина с маленькой дочкой, и та такая показывает на меня и кричит «Мама! Девочка парит!». Красивая фраза, конечно, но, по-моему,

получалась девочка-ледокол.

У Тины зазвонил телефон, и Кира приложила усилия, чтобы унять смех и тем самым не мешать разговору.

– Да, – ответила Тина в трубку, – Да. Да. Я на перерыве. Это не подождёт? – вздохнула она, – Сейчас приду.

Она положила трубку, посмотрела на Киру многозначительным взглядом, пожала плечами так, словно говорила «ничего не поделаешь», и быстро пошла к выходу. Кира достала из рюкзака наушники, занесла их над ушами, чтобы с лёгким хлопком отпустить их на голову, и вдруг застыла от внезапного вопроса, раздавшегося из-за её спины:

– Что будешь слушать?

Она расплылась в настолько счастливой улыбке, что решила обязательно умерить её перед тем как развернуться. Надев наушники на шею, она обернулась.

– Почему тебе это так интересно? – спросила она, светясь.

– А почему ты не хочешь говорить? – ответил Макс, тоже не сдержав улыбку.

– Почему ты постоянно отвечаешь вопросом на вопрос?

– А почему ты?

– Мы разве не играем?

– Зачем тогда спрашивать?

– Гуляешь здесь?

– Хочешь со мной?

– Нет, – ответила она быстрее, чем успела сообразить, что говорит: перспектива прогулки с ним после всех её вчерашних и сегодняшних терзаний настолько испугала Киру тем, что могла склонить её сказать непоправимое, что ответ вышел из неё быстрее, чем она его осознала.

– Три-два… – растерянно протянул Макс, – Но почему? – он прозвучал настолько огорчённо, что Кире захотелось его обнять.

– Тину только что вызвали обратно. Я не знаю, может ей помощь нужна: тоже собиралась уходить.

– С музыкой?

«Да», – мысленно согласилась Кира, – «Отсюда до входа в здание – одна минута. Что я собиралась слушать?». Уверившись в том, что он снова подумает, будто она от него убегает, она огорчилась не меньше него.

– Да, мне осталось одну песню дослушать, – попыталась объясниться Кира; она выглядела потерянной, – Я с удовольствием прогуляюсь с тобой. В другой раз, – она пыталась звучать настолько искренне, настолько это было возможно.

Кажется, её милая растерянность не только убедила его, но и заставила снова улыбнуться.

– Хорошо. До другого раза тогда.

Она кивнула, развернулась и ушла. Ей нужно было срочно вызывать на разговор своё холодное и рациональное «я».

– Я на грани того, чтобы развернуться и опять подойти к нему.

– Чтобы признаться? Хочешь всё испортить?

– Мне правда кажется, что я ему тоже нравлюсь.

– Но?

– Что «но»?

– Если бы не было «но», ты бы без вопросов развернулась и снова подошла к нему.

– Хорошо. «Но». Но я думаю, что, если бы я ему действительно

нравилась, он бы намекнул на это как-нибудь… не знаю… прозрачнее.

– Ага. То есть так же, как ты ему намекаешь?

– Ты хочешь сказать, что ему тоже страшно мне признаться? – от этой мысли у Киры в душе начала расцветать надежда.

– Нет, я хочу сказать, что если вы никак не можете перейти дружеских границ, значит есть какое-то препятствие. К примеру то, что его любовные интересы направлены не на тебя.

– Мы опять говорим про его возможную девушку?

– К кому он, по-твоему, в прошлую пятницу пошёл после работы в бар и вернулся домой поздно вечером?

– От сочетания «бар» и «пятница» отдаёт компанией друзей.

– Которые, потеряв его на десять минут, звонят по телефону и спрашивают, где он?

– Зависит от друзей… Всё, я не могу. Мне тяжело про это думать. Я подумаю про это потом – когда будет не так тяжело, – решила Кира, заставив себя поверить в то, что он был, всё же, с компанией друзей.

День 46, неделя 7, четверг

Вчерашний вечер, который она провела внутри стен своей квартиры, довёл Киру до такой крайности, что она договорилась с собой о том, что отныне, когда в её душе будет назревать очередная опасность переполнения, ей придётся решать – начинать насильно думать о чём-либо другом или, прельстившись удовольствием от опьянения первой волной чувств, страдать от цунами, от которого ей хотелось кричать в подушку или лезть на стену. Пара таких приступов научили её выбирать первый вариант.

Сегодняшний рабочий день оказался приятно отвлекающим и, кажется, длился всего десять минут, если не считать поход в кафе спустя пять минут после начала. Выйдя на первом этаже из лифта, она отчаянно пыталась заставить себя думать о чём-нибудь отвлечённом, однако, выйдя на улицу, тут же свернула в чёрную тень (погода была ослепляюще солнечной), чтобы начать привычные минуты ожидания. Её внимание тут же было перехвачено неожиданным зрелищем: на дороге перед зданием был припаркован автомобиль, рядом с которым стоял мужчина в недешевом костюме – на вид ему было около тридцати пяти лет; он громко отчитывал кого-то, кто при более внимательном рассмотрении оказался Амиром, на лице которого отражалась смесь отвращения, страха и нетерпения. Мужчина был похож на Амира, но был чуть выше и чуть крупнее, а на лице носил то, что можно было бы назвать либо ухоженной короткой бородой, либо плотной опрятной щетиной.

– Ты меня понял? – грозно рявкнул он.

Получается, это был тот самый старший брат, отношения с которым Амир описал, как «сложные».

– Да, – нетерпеливо процедил Амир, не глядя тому в глаза и всей позой показывая желание поскорее уйти.

– Молодец, – ответил его брат такой интонацией, которая была противоположна значению слова «молодец», – Всё, иди.

Амир быстро развернулся и поспешным шагом ушёл в сторону остановки. Его брат открыл дверь автомобиля, но тут же остановился и, в крайнем изумлений раскрыв глаза, уставился на крутящуюся дверь, из которой появилась Таня.