Только не дворецкий
Шрифт:
Все тот же старый мир.
Он стоял на краю поля, прислонившись спиной к воротам. Его костюм стал совсем бесформенным, задники ботинок стоптались, и по подошве одного из них пролегла длинная трещина. Но его это ничуть не волновало. Послезавтра нужно явиться в Компанию одетым с иголочки. Но пока — еще около тридцати часов — он мог делать что хочет.
С реки подул ветер и принес из-за изгороди лист газеты,
Через тридцать часов этого добра будет навалом. В Париже снова будут проходить переговоры, в камерах хранения и гаражах обнаруживаться улики, кто-то опять доберется до мыса Доброй Надежды на два часа быстрее остальных.
Он повернулся, и жестяная коробочка в его кармане задребезжала. Вот уже несколько дней она все дребезжала и действовала ему на нервы. Нужно было как-то ее перепаковать. Он достал ее из кармана и открыл, затем нагнулся и поднял лист газеты, свернул в трубочку и проложил ею щель, которая образовалась между слишком длинной зубной щеткой и укоротившейся мыльной палочкой. Он потряс коробку. Теперь она не дребезжала. Он снова положил ее в карман.
Солнце уже опустилось за Лондон — алый шар на синевато-сером задымленном небе. В наступивших сумерках красные буквы на плакате превратились в черные, а голубые совершенно исчезли.
На мгновение его это заинтересовало. Но только на мгновение. Впервые с начала его несенсационного путешествия в воздухе повеяло холодком. Холод шел с реки. Эдгар Коппел поднялся и размял затекшие ноги. Он повернулся спиной к новой Саутэнд-ской дороге и побрел прочь по узкой тропинке. Пройдя полмили, он наткнулся на одинокую таверну, которая обещала простую еду и ночлег. Он тут же забыл о Переговорах, Рекордах, Застрахованных ногах и стеклянной двери. Он сидел за столиком, ел свой хлеб с сыром и слушал достоверные рассказы очевидцев о засушливом лете 1887 года, когда пруд на выгоне совершенно высох.
К десяти часам он был уже готов подняться в свою комнату. Проведя рукой по щетине на подбородке, он задумался, не побриться ли ему перед сном, чтобы в последний день отпуска освободить себя даже от этой обязанности. Поразмыслив, он окончательно утвердился в этом решении.
— Не найдется ли у вас горячей воды? — спросил он хозяина.
— Разумеется, если вы подождете, — сказал тот. — В наших краях только это и требуется — подождать.
— Это я могу, — кивнул Эдгар Коппел.
В двадцать минут одиннадцатого, стоя у зеркала, покрытого коричневыми пятнами, он стал бриться при свете свечи; на одном краю старого туалетного столика лежала его жестяная коробка, а на другом стоял кувшин с горячей водой.
Он был счастлив и несчастлив одновременно. Счастлив в ускользающем от него настоящем, несчастлив из-за неумолимо надвигающейся стеклянной двери и сотен Браунов, желающих поскорее увидеть мистера Геплуайта.
Окончив бритье, он сложил все принадлежности в жестяную коробочку и присел на край кровати, ощупывая гладкий подбородок и разглядывая свое отражение, насколько это позволяли коричневые пятна на зеркале. Бритье взбодрило его. Спать уже
На туалетном столике лежала свернутая в трубочку газета. Эдгар Коппел отвел взгляд. На самодельной полке пылились три или четыре книги. Он поднялся и прочел заглавия. Дрянь, как и следовало ожидать. Обернувшись, он снова уткнулся взглядом в газету, развернул ее и положил на кровать. Он знал, что в ней не будет ничего, кроме все той же чепухи, но ему надо было скоротать полчаса перед сном. Это была двенадцатая страница последнего выпуска «Воскресной сферы», и на ней, как он и ожидал, была все та же чепуха.
Начало на стр. 1
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ СУДЬИ ПО ДЕЛУ КАССИДИ
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ ПОТРЯСЕН СМЕРТНЫМ ПРИГОВОРОМ: «МОЯ ЖИЗНЬ ЗАГУБЛЕНА ЛЖЕЦАМИ!»
Последние новости по делу Германа Кассиди, обвиняющегося в убийстве Питера Бонда в амбаре на окраинах Кромера…
Все та же чепуха. Те же эксперты опровергают других экспертов. Те же орудия убийства: отпечатки пальцев стерты, но на рукоятке выгравированы инициалы обвиняемого. И все те же свидетели.
Ранее сообщалось, что по данному делу имеются лишь косвенные улики. В некоторой мере это так. Но показания свидетеля Вудворда так и не были опровергнуты защитой. Обвиняемый клянется, что в вечер убийства находился на яхте «Мэйфлай», стоявшей на якоре в Кромере. Он утверждает, что спал под палубой. Защита не смогла подтвердить это алиби, поскольку Кассиди был в это время на яхте один. Можно считать, что обвиняемому просто не повезло.
Свидетель Вудворд утверждал под присягой, что тем вечером он видел, как обвиняемый выходил из амбара как раз в то время, когда было совершено преступление. Свидетель не знал Кассиди лично, но отчетливо разглядел голубую надпись «Мэйфлай» на его белом свитере. На опознании Вудворд сразу узнал Кассиди. Кассиди — человек весьма примечательной наружности, его невозможно было спутать с другими членами экипажа.
Если рассматривать свидетельство Вудворда без других доказательств или если рассматривать другие доказательства без свидетельства Вудворда, можно с полным правом…
Но приходится признать, отбросив все сомнения, что ужасное преступление, совершенное в амбаре в сумерках тем июльским вечером…
Эдгар Коппел зевнул. Он перевернул страницу и обнаружил, что кто-то вправду дошел под парусом до мыса Доброй Надежды на шесть часов раньше остальных.
Что за дурацкое однообразие!
Он смахнул листок газеты на пол, разделся, задул свечу и лег в кровать и мгновенно уснул.
На следующее утро он поднялся так же рано, как и хозяин таверны, еще до завтрака. От нечего делать он прошел по тропинке до Саутэндской дороги, пустой и тихой в этот ранний час. Опершись локтями на верхнюю перекладину ворот, он стал смотреть вдаль. Последний день свободы.
Только в ПЛАЗЕ. ЭНН КЕРИ в кинофильме ЗАБЫТЫЕ ЖИЗНИ