Только не дворецкий
Шрифт:
— Можно поинтересоваться, каким образом?
— Можно. Вы расскажете все, что знаете. Это было пять лет назад, с тех пор я служил компании верой и правдой. Я помог им сберечь куда больше той проклятой тысячи. Я продам этот дом и заплачу долг с процентами. Я понесу заслуженное наказание, оно не будет слишком строгим, учитывая все обстоятельства, а затем уеду за границу под новым именем и начну все сначала.
— А ваша жена, сэр?
Твейт обернулся.
— Черт вас подери, это не вашего ума дело! — воскликнул он с раздражением. А потом добавил уже спокойнее: — Моя жена покинет страну до этого, если хотите знать. Она будет ждать меня
Данн смотрел на него слегка отупевшим взглядом. Снотворное уже действовало. Твейт на мгновение испугался, что переборщил.
— Итак, — решительно произнес он, взглянув на часы — время пришло, — что скажете? Берете или уходите?
— Пять сотен, — слегка хриплым голосом настаивал Данн. — Пять сотен, и ни пенса меньше.
— Ладно, — быстро ответил Твейт, — тогда все решено. Можете идти и доносить. Прощайте.
Данн тупо посмотрел на него. Потом скорчил хитрую гримасу.
— Ну уж нет, мистер Твейт, не прощайте, — заплетающимся языком промямлил он. — Вы не такой дурак, нет. Давайте же, платите, — ион протянул раскрытую ладонь, — пять сотен.
Твейт с неподдельным волнением посмотрел на него.
— Вам нехорошо, Данн? Еще виски? — Не дожидаясь ответа, он открыл новую бутылку и наполнил маленький стаканчик.
Данн выпил и, кажется, пришел в себя.
— Странно, мистер Твейт, — заметил он, — у меня вдруг закружилась голова. Но сейчас уже лучше. Несварение, я полагаю.
— Наверное. Что ж, если вы хотите успеть на поезд, думаю, надо выходить. Выспитесь и подумайте о моем предложении. Скажете мне завтра утром, что вы решили. Пятьдесят возьмите в любом случае.
Данн поколебался, но не выдержал и медленно опустил деньги в карман. Он взглянул на свои наручные часы, затем — на настенные.
— Ваши часы спешат, — заявил он. — Еще есть десять минут.
— Спешат? — переспросил Твейт. — Не думаю. — Он сверился со своими наручными часами. — Нет, думаю, это ваши отстают. Смотрите.
Казалось, Данн немного удивился. Он поднялся, слегка пошатываясь. Твейт мысленно поздравил себя. Именно в таком состоянии он и был ему нужен.
— Да вы посмотрите на себя, — заметил он, — вы едва на ногах держитесь. Я провожу вас до станции. Подождите, только пальто захвачу.
Сейчас, когда момент приближался, Твейт вел себя хладнокровно и обдуманно. Все было под контролем. Он надел пальто и нащупал в кармане молоток.
— Идите сюда, — позвал он, — мы выйдем здесь. Давайте руку.
Кабинет выходил в коридор, который вел от прихожей к двери в сад. Твейт открыл эту дверь и бесшумно затворил, когда они вышли. Затем он вернется, так же бесшумно войдет обратно, переведет назад настенные и наручные часы, с шумом прошагает до парадной двери, громко пожелает кому-то спокойной ночи и захлопнет дверь. Затем он позвонит и попросит принести еще кофе, под предлогом того, что сегодня будет работать допоздна, а когда служанка войдет, он покажет ей на часы, объясняя, во сколько принести кофе. Это будет доказательством того, что, во-первых, Твейт из дома не выходил,
Ночь была спокойная, но чрезвычайно темная. Как только они вышли из дома, мимо простучал колесами товарный состав. Твейт почти ликовал. Вот его соучастник! В это время суток их было много. Именно один из этих поездов должен скрыть его преступление. Удар молотком по голове — из-за шляпы даже крови не будет — затем нужно будет уложить тело на рельсы прямо около переезда, и поезд завершит дело. Всего несколько минут волнения и — свобода!
Двое мужчин медленно шли рука об руку. Теперь их окружала темнота кустарников. Твейт мог бы пройти по тропинке с завязанными глазами. Фонарь он захватил на всякий случай. Подул легкий, но прохладный ветерок. Он мрачно завыл в вершинах сосен, а где-то вдалеке залаяла собака. В кустах что-то зашуршало: кролик или кошка, наверное. Сердце Твейта билось все сильнее по мере того, как он подводил ничего не подозревающую жертву к ужасной цели. Они уже были на тропинке, ведущей к воротам. Вот они уже у ворот, вот проходят сквозь них, вот узкая дорожка в двадцати ярдах от переезда.
Твейту показалось, что его душа отделилась от тела, пока они шли эти двадцать ярдов. Сзади он, настоящий Твейт, следил за своей движущейся фигурой. Его разум помутнел. Эта фигура должна была совершить что-то ужасное, и он с невозмутимым интересом следил за ее действиями. Они дошли до переезда и остановились у калитки. Не было слышно ни звука, кроме слабого завывания ветра и гула автомобиля на дороге. Твейт схватил молоток. Время пришло.
Вдруг ужасная мысль пронеслась в его голове. Он шумно вдохнул и пошатнулся, как от удара. Нет, сейчас нельзя этого делать! Он совершил ошибку. Выдал себя. Нет, по крайней мере этой ночью Данн в безопасности, словно его сторожил легион ангелов-хранителей с пылающими мечами.
Ключи! Он забыл ключи в сейфе. Без них он не сможет войти обратно в дом. Придется позвонить в дверь. А если он выходил, то очевидно, что он проводил Данна по крайней мере до переезда. Это близко к дому. Твейт облокотился на калитку, мрачно вспоминая самоуверенное ощущение своего превосходства над всеми преступниками, которые совершают ошибки.
Затем на него нахлынула волна облегчения, почти болезненного. Что, если бы он не вспомнил? Еще мгновение — и он бы стал убийцей, которому пришлось бы скрываться от закона. И ничто не смогло бы спасти его от петли. Внезапный прилив отвращения лишил его присутствия духа. Вдруг он понял, что не может выносить присутствия Данна. Неразборчиво пожелав тому спокойной ночи и доброго пути, Твейт развернулся и нетвердым шагом пошел назад по узкой дорожке.
Минут десять он ходил туда-сюда, чтобы прийти в норму. Затем позвонил в дверь.
— Спасибо, Джейн, — сказал он. Все вокруг по-прежнему было как во сне. — Я ходил проводить мистера Данна до переезда и забыл ключи.
Еще на переезде Твейта охватило огромное чувство облегчения. Сейчас же, к его удивлению, с его души упал еще больший груз: он не убийца! Сейчас он отчетливо осознавал весь ужас этого преступления. Он понял, что его кошмар мог стать реальностью. Если бы он совершил задуманное, то взгляд Данна преследовал бы его всю жизнь. Спокойствие, безопасность, счастье, уверенность? Их бы больше не было! Его нынешнее рабство сменилось бы рабством в десять раз тяжелее прежнего.