Том 10. Господа «ташкентцы». Дневник провинциала

Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

Первая минута свидания была очень торжественна.

— Voici la demeure de vos anc^etres, mon fils! [78] — сказала Ольга Сергеевна, — может быть, в эту самую минуту они благословляют тебя l`a haut! [79]

Nicolas, как благовоспитанный юноша, поник на минуту головой, потом поднял глаза к небу и как-то порывисто поцеловал руку матери. При этом ему очень кстати вспомнились стихи из хрестоматии:

И из его суровых глаз Слеза невольная скатилась ^* …

78

Вот жилище ваших предков, сын мой!

79

там наверху!

И он вдруг вообразил себе, что он седой, что у него суровые

глаза, и из них катится слеза.

— А вот и твоя комната, Nicolas, — продолжала maman, — я сама уставляла здесь всё до последней вещицы; надеюсь, что ты будешь доволен мною, мой друг!

Глаза Nicolas прежде всего впились в стену, увешанную оружием. Он ринулся вперед и стал один за другим вынимать из ножен кинжалы и ятаганы.

— Mais regardez, regardez, comme c’est beau! oh, maman! merci! vous ^etes la plus g'en'ereuse des m`eres! [80] — восклицал он, в ребяческом восторге разглядывая эти сокровища, — этот ятаган… черт возьми!..

80

Но взгляните, взгляните, какая красота! о, мама! спасибо! вы самая щедрая из матерей!

— Этот ятаган — святыня, мой друг, его отнял твой дедушка Николай Ларионыч — c’'etait le bienfaiteur de toute la famille! — `a je ne sais plus quel Turc [81] , и с тех пор он переходит в нашем семействе из рода в род! Здесь все, что ты ни видишь, полно воспоминаний… de nobles souvenirs, mon fils! [82]

Nicolas вновь поник головой, подавленный благородством своего прошлого.

— Вот этот кинжал, — продолжала Ольга Сергеевна, — его вывезла из Турции твоя grande tante, которую вся Москва звала la belle odalisque [83] . Она была пленная турчанка, но твой grand oncle Constantin так увлекся ее глазами (elle avait de grands-grands yeux noirs! [84] ), что не только обратил ее в нашу святую, православную веру, notre sainte religion orthodoxe, но впоследствии даже женился на ней. И представь себе, mon ami, все, кто ни знал ее потом в Москве… никто не мог найти в ней даже тени турецкого! Она принимала у себя всю Москву, давала балы, говорила по-французски… mais tout `a fait comme une femme bien 'elev'ee! [85] По временам даже журила самого Светлейшего! ^*

81

это был благодетель всей семьи! — у какого-то турка.

82

благородных воспоминаний, сын мой!

83

прекрасная одалиска.

84

y нее были большие-большие черные глаза!

85

как прекрасно воспитанная женщина!

Nicolas поник опять.

— А вот это ружье — ты видишь, оно украшено серебряными насечками — его подарил твоему другому grand oncle, Ипполиту, сам светлейший князь Таврический — tu sais? l’homme du destin! [86] Покойный Pierre рассказывал, что «баловень фортуны» очень любил твоего grand oncle и даже готовил ему блестящую карьеру ^* , mais il parait que le cher homme 'etait toujours d’une tr`es petite sant'e [87] — и это место досталось Мамонову.

86

знаешь? баловень судьбы!

87

но, кажется, милый человек отличался всегда очень плохим здоровьем.

— Fichtre! c’est le grand oncle surnomm'e le Bourru bienfaisant? [88] Так вот он был каков!

— Он самый! Depuis lors il n’a pas pu se consoler [89] . Он поселился в деревне, здесь поблизости, и все жертвует, все строит монастыри. C’est un saint, и тебе непременно нужно у него погостить. Что он вытерпел — ты не можешь себе представить, мой друг! Десять лет он был под опекой по доносу своего дворецкого (un homme, dont il a fait la fortune! [90] ) за то, что будто бы засек его жену… lui! un saint! [91] И это после того, как он был накануне такой блестящей карьеры! Но и затем он никогда не позволял себе роптать… напротив, и до сих пор благословляет то имя ^* …mais tu me comprends, mon ami? [92]

88

Черт возьми! так это дед, названный благодетельным букой?

89

С тех пор он не мог утешиться.

90

человека,

которого он облагодетельствовал!

91

он! святой!

92

но понимаешь ли ты меня, мой друг?

Nicolas в четвертый раз поник головой.

— Но рассказывать историю всего, что ты здесь видишь, слишком долго, и потому мы возвратимся к ней в другой раз. Во всяком случае, ты видишь, что твои предки и твой отец — oui, et ton p`ere aussi, quoiqu’il soit mort bien jeune! [93] — всегда и прежде всего помнили, что они всем сердцем своим принадлежат нашему милому, доброму, прекрасному отечеству!

— Oh, maman! la patrie! [94]

93

да, и твой отец, хотя он и умер очень молодым!

94

О, мама! отечество!

— Oui, mon ami, la patrie — vous devez la porter dans votre coeur! [95] A прежде всего — дворянский долг, а потом нашу прекрасную православную религию (si tu veux, je te donnerai une lettre pour l’excellent abb'e Gu'et'e ^* [96] ). Без этих трех вещей — что мы такое? Мы путники или, лучше сказать, пловцы…

— «Без кормила, без весла» ^* , — вставил свое слово Nicolas, припомнив нечто подобное из хрестоматии.

95

Да, мой друг, отечество — вы должны носить его в своем сердце!

96

если хочешь, я тебе дам письмо к милейшему аббату Гете.

— Ну да, c’est juste [97] , ты прекрасно выразил мою мысль. Я сама была молода, душа моя, сама заблуждалась, ездила даже с визитом к Прудону ^* , но, к счастью, все это прошло, как больной сон… et me voil`a!

— Oh, maman! le devoir! la patrie! et notre sainte religion! [98]

Ольга Сергеевна, в свою очередь, поникла головой и даже умилилась.

— Ты не поверишь, мой друг, как я счастлива! — сказала она, — я вижу в тебе это благородство чувства, это je ne sais quoi! Mais sens donc, comme mon coeur bondit et tr'epigne! [99] Нет, ты не поймешь меня! ты не знаешь чувств матери! Mais c’est quelque chose d’ineffable, mon enfant, mon noble enfant ador'e! [100]

97

верно.

98

И вот я тут! О, мама! долг! отечество! и наша святая вера!

99

Не знаю что! Посмотри, как сердце мое бьется и трепещет!

100

Это что-то невыразимое, мое дитя, мое благородное обожаемое дитя!

Этим торжество приема кончилось. За обедом и мать и сын уже болтали, смеялись и весело чокались бокалами, причем Ольга Сергеевна не без лукавства говорила Nicolas:

— А помнишь, душа моя, ты писал мне об одном городке Provins, который изобилует жасминами и розами; признайся, откуда ты взял это сведение?

— Maman! я получил его в театре Берга! Parbleu! on enseigne tr`es bien la g'eographie dans ce pays-l`a! [101]

Первое время мать и сын не могли насмотреться друг на друга. Ольга Сергеевна, как институтка, бегала по тенистым аллеям, прыгала на pas-de-g'eant; [102] Nicolas ловил ее и, поймавши, крепко-крепко целовал.

101

Право же! в этой стране хорошо преподают географию!

102

гигантских шагах.

— Maman! расскажите, как вы познакомились с papa?

— Папа был немного груб… но тогда это как-то нравилось, — слегка заалевшись, отвечает Ольга Сергеевна.

— Еще бы! Sacr'e nom! vous autres femmes! c’est votre id'eal d’^etre maltrait'ees! [103] Ну-с! как же ты с ним познакомилась?

— Мы встретились в первый раз на бале, и он танцевал со мной сначала кадриль, потом мазурку… Тогда лифы носили очень короткие — c’'etait presqu’aussi ouvert qu’`a pr'esent [104] — и он все смотрел… это было очень смешно!

103

Знаем мы вас, женщины! Вы любите, чтобы с вами грубо обращались.

104

они были почти так же открыты, как теперь.