Том 10. Господа «ташкентцы». Дневник провинциала

Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

— Vraiment? [221] вы любитель? Очень рад! очень рад! потому что в таком случае мы наверное сойдемся!

— Я еще в младшем курсе прочитал всего Корнелия Непота… Fichtre, quel style! [222]

— Oh, quant au style — c’est Eutrope qu’il faut lire! ^* [223] Эта деликатность, эта тонкость, эта законченность… и наконец, эта возвышенность… Надо прочесть самому, чтоб убедиться, что это такое!

221

В самом деле?

222

Черт возьми, какой стиль!

223

Ну, что касается стиля — Евтропий — вот кого следует читать!

Беседуя таким образом, новые друзья доврались наконец до того, что вытаращили глаза и стали в тупик. «Et Esope donc!» [224] —

начал было Nicolas, но остановился, потому что решительно позабыл, кто такой был Езоп и к какой он принадлежал нации.

— Ну-с, теперь мы позавтракаем! А после завтрака я вам покажу мой haras [225] . Заранее предупреждаю, что ежели вы любитель, то увидите нечто весьма замечательное.

За завтраком Мангушев пытался было продолжать «серьезный» разговор, и стал развивать свои идеи насчет «прав» вообще и в особенности насчет тех из них, которые он называл «священными»; но когда дошла очередь до знаменитого «Retour des Indes», серьезность изменила характер и сосредоточилась исключительно на достоинстве вина. Мангушев вел себя в этом случае как совершеннейший знаток, с отличием прошедший весь курс наук у Дюссо, Бореля и Донона ^* . Он следил глазами за движениями Шарля, разливавшего вино в стаканы, вертел свой стакан в обеих руках, как бы слегка согревая его, пил благородный напиток небольшими глотками и т. п. Nicolas, с своей стороны, старался ни в чем не отставать от своего друга: нюхал, смаковал губами, поднимал стакан к свету и проч.

224

А Езоп?

225

конный завод.

— Mais savez-vous que c’est parfait! on sent le go^ut du raisin `a un tel point, que c’est inconcevable! [226] — наконец произнес он восторженно.

— N’est-ce pas? [227] — не менее восторженно отозвался Мангушев, — ah! attendez! `a d^iner je vais vous r'egaler d’un certain vin, dont vous me direz des nouvelles! [228]

Затем разговор полился уж рекой.

— Я только раз в жизни пил подобное вино, — повествовал Мангушев, — c’'etait `a Bordeaux, chez un nomm'e comte de Rubempr'e — un comte de l’Empire ^* , s’il vous plait [229] — га! это было винцо! И хоть я не очень-то долюбливаю этих comtes de l’Empire [230] , но это вино! Ah! ce vin! [231]

226

Но знаете ли, это совершенство! аромат винограда силен до такой степени, что просто непостижимо!

227

Не правда ли?..

228

ах! подождите! за обедом я вас угощу одним вином, и посмотрим, что вы о нем скажете!

229

это было в Бордо, у некоего графа де Рюбампре — графа эпохи Империи, изволите ли видеть.

230

графов эпохи Империи.

231

Ах! какое вино!

Мангушев развел руками, как бы давая понять, что дальше объяснять бесполезно. Nicolas сидел против него и завидовал.

— Я должен вам сказать, что судьба вообще баловала меня на этот счет. В другой раз, это было в Италии… в Сорренто, в Споленто ^* — je ne sais plus lequel!.. [232] Приходим мы в какую-то остерию ^* . Ну, просто, в грязную остерию, вроде нашей харчевни… vous pouvez vous imaginer ce que c’est! [233] Жарко, устали, хочется пить. Разумеется, сейчас: una fiasca dal vino! — «Si, signor» [234] и т. д. И что ж бы вы думали! Мне, именно мне, подают бутылку d’un certain lacrima Christi ^* …ah! mais c’'etait quelque chose! [235] Представьте себе, что это была однабутылка, хранившаяся у хозяина в погребе несколько десятков лет! Et puis, c’'etait fini [236] . Ни прежде, ни после я подобного вина не пивал!

232

не помню, где именно!..

233

вы можете себе представить, что это такое!

234

бутылку вина! — Хорошо, синьор.

235

знаменитые «слезы Христа»… ах! это было действительно нечто необыкновенное!

236

А потом — конец!

Nicolas завидует еще больше, но в то же время чувствует, что и ему следует вставить свое слово в разговор.

— On dit que ce sont les oranges qui sont excellents en Italie? [237] —

картавит он с важностью.

— Oh! quant aux oranges, il faut aller les manger `a Messine [238] . Это все равно что груши, которые можно есть только на севере Франции. Везде это — груши, там — это божество!

— Et Naples! frutti di mare! ^* [239] — восклицает Nicolas.

237

Говорят, апельсины в Италии превосходны?

238

Что касается апельсинов, нужно их есть в Мессине.

239

А Неаполь! устрицы, креветки!

— Я ел их с утра до вечера и никогда не мог довольно насытиться. C’est tout dire. Mais vous n’avez pas l’id'ee de ce qu’on trouve `a l’etranger en fait de vins et de comestibles! On y devient glouton sans y penser — parole d’honneur! [240] Перигор, Бордо, Марсель — все это усеяно! Тюрбо, тон, p^at'e de foie gras — c’est `a n’y pas croire! Et puis les hu^itres [241] , и эта бесподобная, ни с чем не сравнимая bouillie-abaisse! [242]

240

Этим все сказано. Но вы не можете себе представить, что можно найти за границей по части вин и кушаний! Там становишься обжорой, не замечая этого, — честное слово!

241

паштет из гусиной печенки — трудно поверить! А потом устрицы,

242

рыбный суп!

— Et les femmes donc! [243]

— A qui le dites-vous! Ah, il y avait une certaine dona Inn'es… [244] Впоследствии она была в Петербурге у одного адвоката… les gueux! ils nous arrachent nos meilleurs morceaux! [245] Но я… я встретился с нею в Севилье. Представьте себе теплую южную ночь… над нами темное синее небо… кругом все благоухает… и там вдали, comme dit Pouschkinne:

Бежит, шумит Гвадалквивир… ^*

243

Ну, а женщины!

244

Кому вы это говорите! Ах, там была одна донья Инесса…

245

Прощелыги! они вырывают у нас лучшие куски!

Мы идем, впиваем в себя этот волшебный воздух и чувствуем — mais `a la lettre [246] чувствуем! — как вся кровь приливает к сердцу! И вдруг… ОНА! в легкой мантилье… на голове черный кружевной капюшон, и из-под него… два черных, как уголь, глаза!.. Oh! mais si vous allez un jour `a S'eville, vous m’en direz des nouvelles! [247]

У Nicolas захватывает дыхание. Потребность лгать саднит ему грудь, катится по всем его жилам и, наконец, захлестывает все его существо.

246

буквально.

247

Если вы когда-нибудь будете в Севилье, вы сможете порассказать!

— Je vous dirai qu’une fois il m’est arriv'e `a P'etersbourg… [248] — начинает он, но Мангушев, с своей стороны, так уж разолгался, что не хочет дать ему кончить.

— О! наши северные женщины! c’est pauvre, c’est mesquin, cela n’a pas de s`eve! [249] Надобно видеть их там! Там — это зной, это ад, это что-то такое, что мы, люди севера, даже понять не можем, не испытавши лично там, на месте! Но зато, раз на месте, мы одни только и можем оценить южную женщину! Знаете ли вы, что только южная женщина умеет целовать как следует?

248

Скажу вам, что однажды со мной в Петербурге случилось…

249

они бедны, жалки, в них нет остроты!

Nicolas окончательно багровеет.

— Вы не верите? — и между тем нет ничего святее этой истины. Она не целует — она пьет… elle boit! вот поцелуй южной женщины! Я помню, это было однажды в Венеции, la bella Venezia… [250] Мы плыли в гондоле… вдоль берегов дворцы… в окнах огни… вдали звучат баркаролы… над нами ночь… mais de ces nuits qu’on ne trouve qu’en Italie! [251] И вдруг она меня поцеловала… oh! mais ce baiser!.. c’'etait quelque chose d’ineffable! c’'etait tout un po`eme! [252] Увы! это был последний ее поцелуй!

250

прекрасной Венеции…

251

из тех ночей, которые бывают только в Италии!

252

о! этот поцелуй!.. это было нечто несказанное! это была настоящая поэма!