Том 10. Господа «ташкентцы». Дневник провинциала
Шрифт:
Мангушев высказал это так серьезно, что Nicolas сразу почувствовал беспредельное благоговение к нему. Он был так щегольски и в то же время так просто одет, что Nicolas в своем мундирчике почувствовал себя как-то неловко (он в первый раз упрекнул себя, зачем надел мундир, и не послушался maman, которая советовала надеть легкий палевый костюм). В его воображении вставал совсем не тот золотушный, вертлявый и исковерканный Мангушев, который действительно ломался перед его глазами, а подлинный представитель той vie de ch^ateau [198] , о которой он вычитал когда-то dans ces bons petits romans [199] , воспитывавших его юность. Целая картина быстро пронеслась в его воображении. Молодой лорд, рассевающий семена консерватизма, религии и нравственности; семейный очаг; длинные зимние вечера в старом, величественном замке; подъемные мосты; поля, занесенные снегом; охота на кабанов и серн; триктрак с сельским кюре; беседа
198
жизни в поместье.
199
в милых романах.
— Et la sant'e de madame? [200] — осведомился между тем Мангушев.
— Merci. Maman se porte tr`es bien.
— Oh! votre m`ere est une noble et sainte femme! [201]
Молодые люди вошли в кабинет и уселись на какой-то
чрезвычайно мягкой и удобной мебели.
— Et maintenant, causons. Charles! vite un d'ejeuner et une bouteille de notre meilleur! [202] — обратился Мангушев к расторопному малому, почтительно ожидавшему приказаний, — мсьё Персианов! вы какое вино предпочитаете?
200
Как здоровье мадам?
201
Благодарю. Мама чувствует себя превосходно. — Ваша мать благородная и святая женщина!
202
А теперь поболтаем. Шарль! скорее завтрак и бутылку лучшего вина!
Nicolas вспыхнул, потому что до сих пор он сам еще не давал себе отчета относительно вина. Он неизменно душил шампанское, полагая, что дорогая его цена вполне достаточна, чтоб оправдать это предпочтение.
— Mais… le Champagne! [203] — смущенно пролепетал он, все больше и больше краснея.
— Pardon! Мы будем пить шампанское en son temps et lieu [204] — надеюсь, что вы у меня обедаете? — а теперь… Charles! vous nous apporterez de ce petit Bordeaux… «Retour des Indes» * …C’est tout ce qu’il nous faut pour le moment… n’est-ce pas, mon cher monsieur de Persianoff? [205]
203
Но… шампанское!
204
в свое время и на своем месте.
205
Шарль! принесите нам бордо… «Возвращение из Индии»… Ничего другого нам сейчас не надо… не правда ли, дорогой господин Персианов?
Nicolas промычал в знак согласия.
— У меня в услужении всё французы, — продолжал Мангушев, когда Шарль удалился, — и вам рекомендую то же сделать. Il n’y a rien comme un francais, pour servir [206] . Наши русские более к полевым работам склонность чувствуют. Ils sont sales [207] . Но зато, в поле за сохой… c’est un charme! [208]
Затем, уже начинается собственно causerie [209] .
206
Лучше француза слуги не найдешь.
207
это восторг!
208
Они грязные.
209
болтовня.
— Ну-с, что нового в Петербурге?
— Mais… nous folichonnons, nous aimons, nous buvons sec! [210]
— Oh! cette bonne, brave jeunesse! [211] Мы, сельские дворяне, любуемся вами из нашего далека и шлем вам отсюда наши скромные пожелания. Вам трудно в настоящую минуту, messieurs, и мы понимаем
Мангушев останавливается, как будто собирается с мыслями.
210
Да что ж, шалим, любим, выпиваем!
211
Милая, славная молодежь!
— У нас нет поддержки! — наконец говорит он и опять умолкает.
Nicolas делает вид, что умеет, так сказать, читать между строк.
— On est trop bon l`a-bas! [212] — продолжает Мангушев, — нет спора, намерения прекрасны, но нет этой пылкости, этого натиска, чтобы разом покончить с гидрою! * А мы… что же мы можем сделать с нашими маленькими, разрозненными усилиями? Мы можем только помогать по мере наших слабых сил… и сожалеть!
212
Там слишком мягкосердечны!
— N’est-ce pas? mais n’est-ce pas? — радуется Nicolas, — je le dis mille fois par jour, qu’on est trop bon pour cette canaille-l`a [213] .
— Et vous avez raison [214] . Я день и ночь борюсь с этим злом… je ne fais que cela… [215] И что ж! Я должен сознаться, что до сих пор все мои усилия были совершенно напрасны. Онипроникают всюду! и в наши школы, и в наши молодые земские учреждения.
213
Не правда ли? не правда ли? я говорю тысячу раз на день, что правительство слишком мягко по отношению к этим негодяям!
214
И вы правы.
215
я только это и делаю…
— Я уверен, что еще на днях видел здесь одного нигилиста, — восклицает Nicolas, — и если б не maman…
— Ah! nos dames! ce sont des anges de bont'e et de douceur! [216] Но надо сознаться, что они нам много портят в нашей святой миссии!
— Но я был неумолим, — лжет Nicolas, — я прямо сказал maman, что не желаю, чтоб в нашем селе процветали Каракозовы! И его уж нет!
— И хорошо сделали. Votre m`ere est une sainte [217] , но потому-то именно она и не может судить этих людей, как они того заслуживают! Но даст бог, классическое образование превозможет, и тогда… * Надеюсь, monsieur de Persianoff, что вы за классическое образование?
216
Ах! наши дамы! это ангелы доброты и милосердия!
217
Ваша мать святая.
Nicolas надувается, как бы нечто соображая.
— Классицизм — этим все сказано, — продолжает между тем Мангушев, — это utile dulce * , l’utile et le doux [218] нашего доброго старого Горация. Скажу вам откровенно, monsieur de Persianoff, я никогда-никогда не скучаю. Как только я замечаю, что мне грустно, я сейчас же беру моего старика Гомера, и забываю все… С этой точки зрения иногда у меня даже нет сил ненавидеть этих нигилистов: я просто сожалею об них. У них нет этого наслаждения, которым пользуемся, например, мы с вами; ils ne comprennent pas la po'esie du coeur! [219]
218
полезное с приятным.
219
они не понимают поэзии сердца!
Nicolas глядит на Мангушева во все глаза и все больше и больше проникается благоговением к нему. А вместе с благоговением он проникается и потребностью лгать, лгать во что бы ни стало, лгать, не оставляя за собой ни прикрытия, ни возможности для отступления.
— Я сам… я очень люблю Гомера, но, признаюсь, впрочем, предпочитаю ему Виргилия. «Les Bucoliques» — tout est l`a! [220] Этим все сказано! — картавит он, самодовольно поворачиваясь в кресле и покручивая зачаток уса.
220
«Буколики» — в них все!