Том 12. Письма 1842-1845
Шрифт:
<Ваш Гоголь> [1423]
Адрес мой: Via de la Croce, № 80, 3 piano.
На обороте: S. P'etersbourg. Russie. Ее сиятельству графине Вьельгорской, урожденной принцессе Бирон. С. Петербург. В доме графа Вьельгорского на Михайловской площади, возле Михайл<овского> дворца.
Гоголь М. И., 24 октября н. ст. 1845 *
1423
Подпись вырезана.
Октября 24 <н. ст. 1845. Рим>.
Спешу вас уведомить, маминька, что я в Риме. Длинный переезд и дорога подействовали на меня и на сей раз, как и всегда, благодетельно. Не сомневаюсь, что в этом участвовали и усердные ваши молитвы. Я чувствую себя и крепче и лучше. В Риме я нашел (в poste restante) ваше письмо, адресованное в Карлсбад, которое меня очень ободрило, [1424]
1424
утешило
Сестры не пишут мне ни слова о том, что мне приятно знать, и зная, что мне нравятся письма дельные, не упоминают ни слова ни о каком деле.
Затем остаюсь всегда вас
любящий сын
Н. Гоголь.
На обороте: Poltava. Russie. Ее высокоблагородию Марии Ивановне Гоголь. В Полтаву, а оттуда в д<еревню> Васил<ь>евку.
Смирновой А. О., 24 октября н. ст. 1845*
Октября 24 <н. ст. 1845>. Рим,
Друг мой Александра Осиповна, не беспокойтесь обо мне. Мне гораздо лучше. Анна Миха<й>ловна мне писала, что вы тосковали о том, что не со мною и что не можете ухаживать за моею болезнью. Благодарю вас от всей глубины вас любящей души; но всё делается не без воли божией. Иногда хорошо, чтобы мы потерпели кое-что и остались одни, и всё идет впрок и во благо! Я вновь в Риме, длинная дорога мне вновь помогла. Вечный Петр вновь перед мною; Колизей, Монте-Пинчио и все наши старые друзья со мною. [1425] Бог милостив, и дух мой оживет, и сила воздвигнется! Жду с нетерпень<ем> описанья вашего приезда в Калугу, до малейших подробностей, которые все до единой мне нужны.
1425
теперь со мною
Обнимаю вас всею мыслью и душою.
Ваш Гоголь.
Адрес мой: Via de la Croce*, № 80. 3 piano.
На обороте: Александре Осиповне Смирновой.
Соллогуб С. М., около 24 октября н. ст. 1845*
<Около 24 октября 1845. Рим.>
Узнав налету о существовании Александра Владимировича*, спешу вас поздравить и прошу поцеловать его лишний раз за меня. Уведомьте меня обо всем и напишите в Рим о том, каков он.
Затем обнимаю вас со всеми вместе.
Ваш Н. Гоголь.
Смирновой А. О., 27 октября н. ст. 1845 *
Октября 27 <н. ст. 1845>. Рим.
Я получил ваше письмо * , писанное от 19 сентября из Петербурга (так должны всегда начинаться наши письма, еще один раз вас о том прошу). Благодаря вас за всё, моя добрая Александра Осиповна, за ваши прекрасные новости, особенно о цесаревне * , я приказываю вам не грустить. Во имя бога повелеваю вам это. Позабудьте о себе, как бы вас и не было вовсе на свете; помышляйте и думайте только о других. Когда перед нами страждут и вопиют о помощи, грех помышлять о своих недугах и не лететь на помощь. Все, [1426] что ни вокруг вас, суть больные, и, если всмотритесь пристально, всяк требует вашей помощи. Вся Калуга будет лазарет ваш. Если ж придут такие минуты, в которые вы будете с одною собою, будьте в это время с богом, а не с собою: молитесь. Если ж вам не молится, учите буквально наизусть, как школьный ученик, те псалмы, которые я вам дал, и учите<сь> произносить их с силою, значеньем и выраженьем голоса, приличным всякому слову. Если почувствуете, что вы устали от занятий и дел, и услышите приход тоски даже и в Калуге, не оставайтесь на месте, но отправляйтесь тот же час на неделю в Москву или в Петербург. Это вас освежит, и вы с новыми силами возвратитесь в Калугу. Часа, посвященного мне, не забывайте. Теперь вам нужно будет почти каждый день назначить для меня собственно несколько минут, в которые могли бы записать всё, что ни делается с вами. Мне нужен подробный журнал, как ваш, так и того, что вокруг вас. Не забывайте также благодарить бога сильно за тоску и грусть, которые вам были даны. [1427] Вы еще не знаете им цены, но благодарите вперед на веру, зная только то, что всё, что ни дается нам, дается во благо. После вы узнаете смысл всего и подивитесь необъятной бездне божией премудрости. О прочем всем до следующего письма!
1426
больные все вокруг вас
1427
которая вам была дана
Обнимаю вас мыслью и душой моей.
Ваш Гоголь.
Адресуйте или в посольство (которое довольно ко мне благосклонно), или на мою квартиру, Via de la Croce, № 81, 3 piano.
На
Жуковскому В. А., 28 октября н. ст. 1845*
Рим. 28 октября <н. ст. 1845>.
Я в Риме. Передо мною опять Monte Pincio и вечный Петр. Здоровье мое от дороги и переезда поправилось значительно. Молитвы молившихся обо мне услышаны милосердным богом. Ваше приятное и милое письмо мною получено. С Бутеневым * я познакомился и, кажется, мы с ним сойдемся близко. Всем моим добрым друзьям я послал мой адрес, который я прилагаю и вам: Via de la Croce, № 81, 3 piano. Впрочем, вы можете адресовать прямо на имя посольства, что особенно нужно сделать, если случатся деньги. В Риме я нашел некоторых прежних приятелей и весьма милую сестру графа А. П. Толстого, графиню Апраксину. Все вести, заключенные в вашем письме, как о вас самих, так и о милой вашей хозяйке с прекрасными малютками, были мне радостны. О франкфуртском уголке не жалейте; [1428] спокойствие будет повсюду с вами, и в России вы будете радостнее, чем где-либо. Благодарю вас еще раз за ваше прекрасное письмо. От него дышит чем-то освежающим и бодрящим. Возношу от всей души богу благодарственные мольбы за то, что здоровье императрицы поправилось. Из Петербурга я имею утешительные вести о цесаревне * . Она, чем далее, обворожает более и более всех. Понемногу открывается, что это сокровище, которым подарил бог Россию. Государь ее любит более и более, а что всего важнее, наследник считает прекрасным тот вечер, который ему удается провести глаз на глаз с нею. Всё это, я знаю, вам слишком приятно услышать. Не забывайте меня и пишите. Обнимаю вас всею мыслию и душою, обнимаю таким же образом вашу супругу и всё ваше семейство.
1428
Далее начато: если пр<идется>
Весь ваш Гоголь.
На обороте: Francfort sur Main. Son excellence monsieur monsieur Basile de Joukoffsky. Francfort s/M. Saxsenhausen. Salzwedelsgarten vor dem Schaumeinthor.
Аксакову С. Т., 29 октября н. ст. 1845 *
Рим. Октяб<ря> 29 <н. ст. 1845>.
Уведомляю вас, добрый друг мой Сергей Тимофеевич, что я в Риме. Переезд и дорога значительно помогли; мне лучше. Климат римский подействует, если угодно богу, так же благосклонно, как и прежде. А потому вы обо мне не смущайтесь и молитесь. Уведомьте об этом также и маминьку мою. Я хотя и написал к ней * письмо сей же час по приезде в Рим и к ней первой, но вообще за письма мои к ней я сильно беспокоюсь. Двух или трех писем моих сряду она не получила. Два из этих писем были очень нужны. Это для меня неизъяснимо. Пропасть на почте, пожалуй, еще может одно письмо, но сряду два, писанные одно за другим, — это странно. У маминьки есть неблагоприятели, которые уже не раз ее смущали какими-нибудь глупыми слухами обо мне, зная, что этим более всего можно огорчить ее. Подозревать кого бы то ни было грешно, но всё не худо бы об этом разведать каким-нибудь образом, дабы узнать, как руководствоваться вперед; последние письма я даже не смел адресовать прямо на имя маминьки, [1429] но адресовал на имя одной ее знакомой, С<офьи> В<асильевны> Капнист * . Письмо, однако же, из Рима было послано [1430] на ее собственное имя. Оно отдано мною здесь на почту 25 октября здешнего стиля. Об этом прошу вас, друг мой С<ергей> Т<имофеевич>, уведомить маминьку немедленно или поручить кому-нибудь из ваших, кто с ней в переписке.
1429
прямо к м<аменьке>
1430
я адресовал
О себе, относительно моего здоровья, скажу вам, что холодное леченье мне помогло и заставило меня, наконец, увериться лучше всех докторов в том, что главное дело в моей болезни были нервы, которые, будучи приведены в совершенное расстройство, обманули самих докторов и привели было меня в самое опасное положение, заставившее не в шутку опасаться за самую жизнь мою. Но бог спас. После Греффенберга я съездил в Берлин, нарочно с тем, чтобы повидаться с Шёнлейном, с которым прежде не удалось посоветоваться [1431] и который особенно талантлив в определении болезней. Шёнлейн утвердил меня еще более в сем мнении, подивился докторам, пославшим меня в Карлсбад и Гастейн. [1432] По его мнению, сильней всего поражены были у меня нервы в желудочной области (в так называемой системе nervoso fascoloso), одобрил поездку в Рим, предписал вытиранье мокрой простыней всего тела по утрам, всякий вечер пилюлю и две какие-то гомеопатические капли поутру, а с началом лета и даже весной — ехать непременно на море, преимущественно северное, и пробыть там, купаясь и двигаясь на морском воздухе, сколько возможно более времени, — ни [1433] в каком случае не менее трех месяцев. Затем, обнимая как вас, так и всё ваше милое семейство, остаюсь
1431
вид<еться>
1432
Далее начато: Подкре<пил>
1433
и ни