Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935
Шрифт:
Васса. Путаешь! Врёшь!
Анна. Я — не путаю, так было: когда Рашель Моисеевна сказала, что вы Колю оставляете за собой, Прохор Борисович сказал: «Правильно», а когда Наташа предложила: «Выкради», так и он тоже…
Васса. Так. Ему — только бы укусить меня. Хоть за пятку, да укусить.
Анна. «У меня, говорит, Пятёркин не то что ребёнка — архиерея украсть может».
Васса. Вредная собака — Пятёркин этот…
Анна. Совершенно
Васса. Смягчим.
Анна. Нездоровится вам?
Васса. А — что?
Анна. Лицо такое.
Васса. Дочери — ничего не заметили в лице. Ладно. За границу поедешь, Анна.
Анна (изумлённо). Я?
Васса. Ты. С Натальей. А может, и одна.
Анна. Господи, как я рада! Даже и благодарить вас… нет слов!
Васса. И не надо. Ты — заслужила. Ты никогда не врёшь мне?
Анна. Никогда.
Васса. Ну то-то… Фёдору письмо отвезёшь. Наталье письмо — не показывай. Тотчас напишешь мне — как Фёдор. Врачей спроси. Немецкий язык помнишь?
Анна. Да, да, помню.
Васса. Ну вот… Если Фёдор плох — дождёшься конца. Впрочем, после поговорим об этом, обо всём. А теперь — вот что: пойдёшь в жандармское управление, спросишь полковника Попова. Обязательно его найди! Чтобы вызвали. Скажи — спешное и важное дело.
Анна. Васса Борисовна…
Васса. Ты — слушай! Скажешь ему, что ко мне приехала из-за границы Рахиль Топаз, эмигрантка. Он знает — кто это. Он её арестовывал. И что если нужно снова арестовать её, так пусть арестуют на улице, а в мой дом — не приходят. Поняла?
Анна. Да, только… как же?
Васса. Ты — слушай, слушай! Если придут в дом, так будет ясно, что выдала её ты. Или — я. И не хочу я, чтоб снова по городу слухи дурацкие пошли. Ну, поняла?
Анна. Я — не могу…
Васса (удивлена). Не можешь? Почему?
Анна. Не могу решиться.
Васса. Жалко? А Колю — не жалко? Её всё равно арестуют, не завтра, так послезавтра. Что ж ты отказываешься услужить мне? Странно! И — не верю!
Анна. Да — нет же, господи боже мой! Я за вас жизнь отдам! А за что я буду жалеть еврейку эту? Вы знаете — она меня презирала.
Васса (подозрительно). Чего же ты бормочешь, а? Не понимаю!
Анна. Боюсь я ночью идти к ним, к жандармам.
Васса. Ну, вот глупости какие… Что они — сожрут тебя? (Смотрит на часы.)А, пожалуй, верно — время позднее.
Анна. Вот — уж благодарю вас… (Хватает руку, целует.)
Васса (отирая руку об юбку). Дурёха, даже вспотела, — капает с лица-то у тебя…
(Анна вытирает лицо.)
Васса. Рашель всё пугает меня, квакает: класс, класс! Какой класс? Это я — класс! Меня она и ненавидит. Да. Меня. Сына увела, как цыган — коня. Ну — а сына не получит, нет! (Замолчала, думает.)Что-то мне нездоровится. Устала, что ли… Завари малины!
Людмила. Вася, ужинать!
Васса. Любишь ты поесть…
Людмила. Да, люблю! Очень.
Васса. А я тебе приятное приготовила… Не для еды, а для жизни.
Людмила. Ты — всегда…
Васса. Решила: покупаю у старухи Кугушевой дом — вот садик-то наш разрастётся, а?
Людмила. Мамочка, ой, как хорошо!
Васса. То-то! Молодой князёк, видно, в карты проигрался…
Людмила. Хорошо как! Господи…
Васса. Спешно продаёт княгиня. Завтра задаток внесу. Вот тебе и праздник.
Людмила. Когда ты это успеваешь? Идём, идём ужинать.
Васса. Я — не хочу, нездоровится мне. Сейчас напьюсь малины и лягу. Ужинайте без меня!
Людмила. А — чай?
Васса. Да, самовар подайте сюда, пить хочу. Рашель там?
Людмила. Заперлась в жёлтой комнате, тоже не хочет ужинать. Какая она неприятная стала. Важная!
Васса. Ну иди, Людка, иди… (Осталась одна. Двигается по комнате осторожно, как по льду, придерживаясь за спинки стульев, покашливает, урчит.)Дела… Растут дела… (Хочет сесть, но не решается. Стоит спиной к двери.)Доктора, что ли, позвать?
(Пятёркин, выпивший, встрёпанный ещё больше, волосы — дыбом, показывает хозяйке язык, делает страшную рожу. Взял гитару, задел басовую струну.)
Васса (вздрогнув). Ох… Что это? Кто… Чего тебе?
Пятёркин. 3-за гитарой…
Васса. Пошёл вон, чёрт…
Пятёркин. Иду. А как же?.. Я — не собака, в барских комнатах не живу.
Васса. Дурак… какой… чёрт… (Грузно садится на тахту, хочет расстегнуть ворот кофты, валится на бок. Несколько секунд тишина.)