Том 2. Брат океана. Живая вода
Шрифт:
Подняв щит до назначенной отметки, механик закурил.
— Действует, — радостно кивая на ревущий поток, сказал Степан Прокофьевич.
— Как же иначе, — отозвался Коков, — для того и строили.
Оба спустились с плотины к каналу и пошли вдоль него за водой, туда уже двинулся весь люд. Вода бесилась только в шлюзе, а вырвавшись оттуда, быстро успокаивалась и переходила на тихое течение, безопасное для земляных стен канала.
Площадь, назначенная для орошения, была разделена каналами на крупные прямоугольники — карты, эти, в свою
Работали одновременно десять поливальщиков, каждый из них попутно обучал двух-трех человек. Поливальщики весело перекликались:
— Дай воду!
— Готово!.
— Закрывай!
— Есть, закрыто!
Сухая, пористая земля жадно пила, набухала; вода, вытесняя из нее воздух, шипела и пузырилась, как бывает при сильном дожде.
Всем строителям, кроме тех, что нужны были на поливе, Степан Прокофьевич объявил отдых до следующего утра. Люди почти месяц работали без выходных дней по полторы, две смены. Но и сейчас никто не торопился домой. Переходили от полосы к полосе, провожая каждую струю воды, пробовали землю: не суха ли, не слишком ли мокра, — и без конца радовались, что наступило избавление от засух, недородов и перегонов.
— Ну как, товарищ начальник строительства, можно рапортовать? — обратился к Мишо Кокову Степан Прокофьевич.
— Рановато. Надо всю систему испытать водой.
При испытании обнаружились кое-какие недоделки — некоторые из шлюзов дали течь, другие трудно поднимались и опускались, но поливу это не мешало.
На головном шлюзе, регулирующем отпуск воды из пруда, Степан Прокофьевич попросил у Хрунова шлюзовой ключ. Работая им, то увеличивая водный поток, то уменьшая, он радостно оглядывал собравшихся вокруг и рассуждал:
— Вот это должность. Одно движение руки — и поля, луга, цветы, сады становятся зеленей, ярче, урожайней. Расчудесная должность!
Недоделки были легко устранимы, для этого не требовалось останавливать полив, и Степан Прокофьевич послал телеграммы в обком, в райком, в трест конных заводов и на Опытную станцию, что оросительная сеть начала работать.
После обеда сами собой, без приглашения, все ответственные и передовые работники завода собрались в конторе.
— Не отдыхается? — спросил Лутонин.
— Отдохнули, довольно, — отозвались ему.
— Тогда поработаем. Задание — сразу поймать дюжину зайцев, — сказал он весело, но серьезно. — Надо закончить посевную. Чем скорей, тем лучше. Строить на Камышинке. Заложить питомник, сад, увеличить полезащитные полосы. Давайте умненько поделим рабочую силу. Считайте, товарищи, без запроса, в струнку.
Все
— А насосы? — напомнил Хрунов.
— Если бы они поставились сами собой, — сказал Степан Прокофьевич. — Время, милый, не резиновое, и рук у нас всего по две.
— Дайте только насосы — поставятся. Знающий человек нужен один — механик. Он есть, — тракторист показал на себя. — А помощников найдется, сколько угодно. Всякому соблазнительно заполучить ручеек воды прямо во двор, на огород.
— Если так, будут насосы, — согласился Степан Прокофьевич.
Пришел Хихибалка и заявил, что желает сделаться поливальщиком.
— Мне вода на роду написана. Из двенадцати душ у маменьки я был самый водянистый: до трех лет каждую ночь мокрехонек по горлышко. Первый выход на собственных ножках начал с того, что нырнул в поросячье корыто. Раза три утопал в нем, потом в шайках, в лейках, в бутылках, в рюмках. И все нипочем, жив. Во мне великий адмирал сидит.
— Я не против, чтобы вы стали адмиралом, — сказал Степан Прокофьевич, — но придется начинать с юнги.
— Это не страшно. Я всю жизнь, везде с юнги начинаю.
Хихибалку перевели в бригаду поливальщиков.
— А мой стыд при вас? — спросил сторож Ионыч.
— Стыд? — удивился Степан Прокофьевич. — Какой?
— Заявленье. Дайте-ка, я разорву его. А то ведь нескладно получается. Один говорит: не поеду; другой: не поеду; все: не поеду. А овечки-то наоборот: бэ-эе… гони нас туда, есть хотим. Кто же погонит их? Один директор? — Ионыч строго оглядел всех и закончил: — Так и знай, Степан Прокофьевич: надо будет — поеду и за Енисей, куда дело — туда и я!
— Вот это настоящий разговор. — Лутонин взял деда за обе руки и сильно тряхнул их. — За Енисей больше не поедем: у нас своих кормов будет вдоволь.
Вернув заявление, он погладил себе правое плечо:
— Не ной! Теперь отдохнешь. — И пожаловался народу: — Эти заявления так плечо оттянули мне, ниже другого стало. Удивительно тяжелые. Сунешь такое заявленьице в портфель, всего только одно сунешь, а портфель, уже как свинцовый.
На шутку все засмеялись. Ионыч разорвал заявление и выбросил за окно на ветер.
Вечером было торжественное заседание. Домна Борисовна зачитала телеграммы, в которых обком и райком партии, директор треста и Опытная станция поздравляли коллектив конного завода с завершением первой очереди оросительных сооружений; затем — приказ дирекции завода: многие из строителей награждались ценными подарками, другим была объявлена благодарность. Степан Прокофьевич рассказал, что предполагается сделать в ближайшем будущем. Потом говорили строители: обещали работать еще лучше.