Том 2. Марш тридцатого года
Шрифт:
Троян. Должно выйти.
Крейцер. А не выходит. Может быть, молебен отслужить нужно? Позовите попа, отслужите молебен. Святой водой покропить? Кропите все ваши агрегаты. Давайте делать то, что нужно, по вашему мнению. А что нужно? Ну? Что нужно, Петр Петрович?
Воргунов. Я так думаю, что поп и святая вода не помешают.
Крейцер (смеется). Видите?
Воргунов. Получится полный ассортимент: головотяпство, лень, чудеса и попы. Попы
Дмитриевский. Петр Петрович по обыкновению шутит. Причины ведь более или менее известны, только вы не хотите назвать их серьезными. Я уже докладывал вам: производство у нас сложное, мальчики работать не умеют, и, кроме того, как это ни неприятно признать, — крадут. Крадут инструменты, материалы. Я вот только сейчас узнал: у коммунара Собченко украли штанген, он стоит сто пятьдесят рублей, и без него работать нельзя. Штанген заграничный. И все это на самом ответственном участке, на выключателях.
Крейцер. Что вы скажите, Петр Петрович?
Воргунов. То же самое. Кражи тоже соответствуют: тоже стиль.
Крейцер. Но нужно же бороться с этим стилем! Надо же принимать меры. Найти воров, наладить учет и ответственность. Ведь и на заводах могут красть. Никто из нас никогда не думает: вот он пролетарий, так и не украдет. Пролетарий тоже может спереть. Надо организовать дело, а вы сидите и руками разводите.
Троян. Я думаю так: организм физически здоров, но наблюдаются, понимаете… так сказать, мозговые явления. Мальчики работой интересуются, к станкам относятся любовно, у нас все есть, это верно… Но вот — кражи, потом как бы это сказать: именно мозговые явления…
Крейцер. В чем дело?
Воргунов. Я вам скажу, в чем дело. Психическая установка не такая. Другая нужна психическая установка. Нужно более точное отношение к себе и к задаче. А у нас этого нет. Ведь сегодня целый скандал: диаметр штатива пять сантиметров, а диаметр пружины, которая на штатив надевается, — понимаете? — у нас вышел четыре с половиной сантиметра. Кто виноват? Виноватого, конечно, мы найдем, но это же не производственная работа — искать виноватого. Второе: выключатель. Вы говорите: мальчики виноваты. Не то, не то, Георгий Васильевич. (К Крейцеру.)Это сложная, довольно противная штука: всякие винтики, штифтики, осики, шарнирчики. У нас все это разлезается. Мы не знаем, как он собирается в Вене, а наш способ не годится…
Крейцер. Теперь понял, чего вам не хватает. Вам не хватает немца. До каких пор мы немцев будем целовать?
Воргунов. Еще долго будем целовать…
Крейцер. Глупости.
Воргунов. Будем…
Крейцер. А я говорю: глупости.
Воргунов. Ну и говорите. А пока что мы выключатель делаем вручную и накладываем заклепки по методу Иванушки-дурачка. Делаем, а того нет, чтобы задуматься, напряжения нет, воли, всего такого…
Дмитриевский.
Крейцер. Молодец!
Воргунов. Не молодец, а гадость… Я начальник механического цеха, почему я должен выполнять работу конструктора? Что это за организация? Все в расчете на случайность. И автомат загнали.
Крейцер. Автомат стоит?
Троян. Автомат испорчен?
Дмитриевский. Нет.
Воргунов. Загнали. Это Ваш Белоконь…
Крейцер. Товарищи, вы просто не овладели техникой.
Воргунов. Вы еще скажете: болезни роста.
Крейцер. А что же, и скажу. (Смеется.)
Воргунов. Александр Осипович, простите меня, старика. В Европе давно нет холеры, сыпного тифа и этих самых болезней роста…
Крейцер (взял за пуговицу, ласково). Это потому, что Европа ваша старенькая. Из нее уже порох сыплется. У нее другие болезни: подагра, старческая немощь, артериосклероз.
Воргунов. Это, может у дворян каких там. У техников этого нет…
Троян (улыбается). Вы замечаете, Петр Петрович, что вы делаете успехи в классовом подходе?
Крейцер (хохочет). Правильно!
Воргунов (рассердился). Вам угодно называть дворян классом, а я их называю просто дармоедами. Таких подагриков и у нас еще сколько хотите.
Крейцер (хохочет). Поддели, поддели Петра Петровича…
Выходит Зырянский из столовой в повязке дежурного.
Зырянский. Васька, скоро сигнал?
Клюкин. Через двадцать минут.
Зырянский исчез. Входит Лаптенко и останавливается у дверей.
Клюкин. Чего тебе?
Лаптенко. В коммуну.
Клюкин. Чего в коммуну?
Лаптенко. Примите меня в коммуну.
Клюкин. Как тебя зовут?
Лаптенко. Гришка, Лаптенко Гришка.
Клюкин. Ты откуда?
Лаптенко. Да откуда же? Мне негде жить.
Клюкин. Давно на улице?
Лаптенко. Два года. Как ушел от мамки.
Клюкин. Сядь вот там, подожди. Нет, на диван не садись, на ступеньку сядь.
Лаптенко усаживается на ступеньку у дверей. Сверху идут Григорьев и Белоконь.
Белоконь. Я сколько раз говорил главному инженеру: раз они набросали гвоздей в коробку шестеренок, пускай они и отвечают. Я за автомат определенно не отвечаю.