Том 38. Полное собрание сочинений.

Толстой Лев Николаевич

Какое же это знаніе? Знаніе это одно: религіозное сознаніе человчествомъ единства того духовнаго начала, которое даетъ жизнь всмъ людямъ, и сознаніе необходимости одинаковаго уваженія и любви ко всмъ, всмъ безъ исключенія людямъ: палачамъ, <царямъ,> императорамъ, экспропріаторамъ, ворамъ, разбойникамъ, генераламъ... Давайте же, сколько можемъ, длать это.

[ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ СТАТЬИ «БРОДЯЧИЕ ЛЮДИ».]

№ 1.

Въ наше время у насъ по деревнямъ завелось нчто совершенно новое, не виданное и неслыханное прежде и <не только> тяжело мучительное, отравля[ю]щее жизнь всего населенія, <но угрожающее сдлать жизнь совершенно невозможною>. Это нчто есть нищенство, разросшееся и разростающееся въ какой то такой ужасной прогрессіи, при которой жизнь населенія становится все тяжеле и тяжеле и скоро станетъ совершенно невозможной. Каждый день въ нашу деревню изъ... дворовъ¹⁴² разводятъ

на ночлегъ отъ... до...¹⁴³ теперь зимой, холодныхъ, голодныхъ оборванныхъ людей. О томъ, каковы эти люди по своему вншнему виду,¹⁴⁴ не¹⁴⁵ можетъ представи[ть] себ ни одинъ городской житель, не видавшій такихъ людей. На дняхъ приходилъ къ намъ такой несчастный. Онъ почти раздтъ - на немъ остатки разваливающейся и обуви и одежды, лицо его худое, одутловатое, все въ гнойныхъ струпьяхъ, въ такомъ же положеніи и все его тло. И такой человкъ и боле или мене подобные ему приходятъ въ деревню, и десятскiй отводитъ ихъ не въ нашъ домъ, гд десятки чистыхъ комнатъ, не въ домъ священника, дьякона, торговца, даже¹⁴⁶ учителя, а въ очередной домъ¹⁴⁷ къ хозяину, у котораго одна горница, гд вся семья, жена, снох[и], двушки, ребята, и надо не только дать мсто для ночлега этому вонючему, обсыпанному, какъ струпами и болячк[ами] человку, но нельзя и не посадить его за ужинъ, когда хозяева сами сядутъ. И это черезъ день, два, и во всхъ дворахъ и по всей Россіи. Мало того: это ночные постояльцы, но середи дня зайдутъ не два, не три такихъ¹⁴⁸ просителя: настоящіе нищiе съ сумами и прохожіе, не два, не три, а 10 и больше, и всякому баба, которая знаетъ, что до новины далеко не хватит[ъ] хлба, отржетъ ломоть отъ иногда послдней ковриги.

У насъ есть Работные дома, есть Воспит[ательные] дома, есть Приказ[ы] Общ[ественнаго] призрнія, есть еще благотворительныя учрежденiя по городамъ. И вс эти учрежденія очень хорошія, и мста при нихъ хорошія, и высоко цнятся занимающими и желающими занять ихъ, и самыя учрежденія чистыя зданія съ элект[рическими] освщеніям[и],¹⁴⁹ парк[етными] полами, чистой прислугой, и призрваю[тся] тамъ тысячи всякаго рода людей женщинъ, дтей. Но вдь все это какая-нибудь сотая доля того огромнаго, едва ли не миліоннаго населенія (цыфра эта неизвстна, но должна быть огромна), которая теперь, нищенствуя, бродитъ по Россіи и призрвается и кормится крестьянскимъ народомъ. Что бы было, невольно приходитъ въ голову, если бы не было этого крестьянскаго народа и не было бы въ немъ того чувства христ[іанскаго] милосердія, которое есть въ немъ и которое не позволяетъ ему не только не прогнать этого вшиваго, паршиваго, воню[чаго], но не позволяетъ ему не посадить его за ужинъ, не отрзать ему ломоть тяжелымъ трудомъ добытаго и самому недостающаго хлба.

Вдь представить себ только, что¹⁵⁰ было бы, если бы не было этаго народа и не было бы въ немъ того чувства,¹⁵¹ которое такъ сильно живетъ въ¹⁵² немъ, вдь куда нибудь должны бы были дться эти сотни тысячъ, если не миліоны и несчастныхъ и развращенныхъ, но все таки также несчастныхъ проходимцевъ.

Да, не правительство и¹⁵³ благотворительныя общества ограждаютъ насъ,¹⁵⁴ людей достаточныхъ классовъ, отъ напора на насъ дошедшей до послдней степени нищеты и отчаянія голытьбы, а эта невидная основная сила жизни русскаго народа - крестьянство.

Не будь ихъ, уже давно, несмотря ни на какую полицію (ее же такъ мало и не можетъ быть много въ деревняхъ), разнесли бы вс¹⁵⁵ дома зажиточныхъ семей, а тамъ, гд не разнесли бы ихъ, убивали бы отъ отчаянiя и тхъ, кто не помогаетъ имъ, или самихъ себя,¹⁵⁶ вшались бы, рзали бы другихъ и рзали¹⁵⁷ бы сами себя, потому что имъ больше длать нечего. И въ самомъ дл огромному большинству этихъ людей больше длать нечего. Сами ли они виноваты, пьяницы ли они и стали ли пьяницами отъ¹⁵⁸ невоздержанія или отъ отчаянія, они таковы, каковы есть, и имъ больше нечего длать, какъ только просить или грабить. Хорошо, что они до сихъ поръ только просятъ, но не грабятъ они, а просятъ они, а не грабятъ только потому, что у нихъ есть еще выходъ въ помощи не отъ богачей — богачи обезпечены — а отъ самыхъ бдныхъ, иногда боле бдныхъ, чмъ просители, людей народа. Надо видть этихъ людей, хорошенько распросить, разсмотрть ихъ, чтобы понять ту степень лишенія и страданій, до которыхъ дошли или доведены эти люди. Вотъ одинъ еще совсмъ молодой малый, — 5 гр[адусовъ] мороза — на немъ пиджакъ весь въ дырахъ,¹⁵⁹ рубахи нтъ, сквозь дыры видно тло, такіе же и штаны, на ногахъ что то похожее на ботинки — одна вся распорана, онъ блденъ и дрожитъ. Вотъ другой старикъ въ мужицкомъ дырявомъ кафтан,¹⁶⁰ въ лаптяхъ,¹⁶¹ торчитъ¹⁶²

срая отъ грязи рубаха и въ рукавахъ, и на задниц изъ подъ¹⁶³ прорванныхъ штановъ. Ему нтъ 40. У него одышка и лицо человка пьющаго. Спросишь: кто, откуда? Всегда одинъ отвтъ:¹⁶⁴ Нтъ работы, везд прикрываютъ, или идемъ поискать работы въ Москву или изъ Москвы въ Кіевъ. Или были высланы административно,¹⁶⁵ и всегда одно: нтъ и нтъ работы. Иногда видишь, что неправда, иногда, напротивъ, очевидно говоритъ правду и сейчасъ бы радъ въ какую бы то ни было работу. Бываютъ и¹⁶⁶ калки безъ руки или ноги, или совсмъ больные, бываютъ, хотя и рдко, и дти, и женщины. Боюсь согршить, но большое большинство люди пьющіе и не ужившіеся въ своемъ мст, но среди нихъ много и много истинно¹⁶⁷ несчастныхъ, да и т, про которыхъ такъ¹⁶⁸ хочется сказать, что сами виноваты, не мене, если не боле, несчастны. <Стоя на той степени достатка> Только перестань съ постояннымъ усиліемъ нести тяжелую трудовую жизнь большинства крестьянъ и въ особенности рабочихъ, и сейчасъ сбился съ пути. А сбился разъ и¹⁶⁹ пропалъ.

На дняхъ¹⁷⁰ только проснулся, И[лья] В[асильевичъ] говоритъ мн: два прохожихъ. Возьмите на стол. И[лья] В[асильевичъ]¹⁷¹ беретъ и подаетъ, какъ заведено, по 5 копекъ. Проходитъ около часа, я выхожу на улицу. Ужасно оборванный, въ совершенно развалившейся обуви маленькій человчекъ съ нездоровымъ лицомъ, подпухшими главами начинаетъ кланяться и подаетъ свидтельство.

— Вамъ подали.

— Подали. Ради Бога, ваше сіятельство¹⁷² извольте видть, ваше сіятельство, что мн длать, куда мн дтьcя.

Я говорю, что подаю всмъ одинаково, больше не могу. Онъ продолжаетъ умолять, угрожаетъ, что наложить на себя руки, становится на колни и опять повторяетъ одно и тоже.

Я даю ему еще¹⁷³ 20 копекъ, и ОНЪ уходитъ. И такихъ, т.-е. такихъ особенно неотвязныхъ, каждый день <5—6 человкъ такихъ> много.¹⁷⁴

Но сколько между всми ними прекрасныхъ, истинно прекрасныхъ людей по своимъ нравственнымъ качествамъ.

Проситъ, какъ обыкновенно, высокій, красивый человкъ въ одномъ,¹⁷⁵ хотя и не очень, но прорванномъ короткомъ пиджак и¹⁷⁶ картуз, сапоги уже плохи, не держатся, умное, хорошее лицо. Я подаю, онъ благодарить. Я спрашиваю, пьетъ ли? говорить, что пилъ, но не пьяница. Грамотенъ ли? Какъ же, улыбаясь говорить, читалъ ваши книги, называетъ. Спрашиваю, кто онъ, откуда.¹⁷⁷ Разсказываетъ, очевидно, правдиво свою исторію, жиль въ Петербург, было хорошее мсто конторщика, 30 рублей. Самъ крестьянинъ нашего узда.¹⁷⁸ Его домашніе вмст съ другими деревенскими отъ малоземелья задумали переселиться въ Сибирь въ Томскую губернію. Написали ему, спрашивая согласія продать его часть земли на старомъ мст, онъ согласился.¹⁷⁹ Домашніе ухали, но оказалось, что земля имъ попала дурная, они прожились тамъ и вернулись домой, и живутъ теперь на квартирахъ, кормясь работой. Онъ посылалъ имъ, но случилось, что торговая кампанія, въ которой служилъ, раззорилась. Искалъ мста, не нашелъ.

И вотъ идетъ теперь къ своимъ, что было деньжонокъ издержалъ. Очевидно, дловитый¹⁸⁰ человкъ, попалъ только отъ несчастной случайности въ положеніе голыша.

Или другой: въ¹⁸¹ опоркахъ, одежда ваточная, въ род халата, подпоясанн[ый] веревкой. Одежда вся, вся въ дыркахъ,¹⁸² очевидно, не прорванная, но отъ того, что износилась, лицо скуласто[е] пріятное, умное и трезвое.¹⁸³ Я подалъ обычные 5 копекъ. Онъ поблагодарилъ, <мы> разговорились.¹⁸⁴ Онъ административно ссыльный, жилъ въ Вятк, кормить[ся] нечмъ, теперь идетъ въ Рязань, гд жилъ прежде. Спрашиваю: чмъ былъ? Газетчикомъ, разносилъ газеты. За что пострадалъ? За распространеніе нелегальной литературы. Разговори[лись] про революцію, я сказалъ свое мнніе о томъ, что все въ насъ самихъ, что силу¹⁸⁵ нельзя сломить, особенно такую огромную. Уничтожится зло вн насъ, когда оно уничтожится въ насъ, сказалъ я.¹⁸⁶

— Да когда нибудь, да не скоро.

— Отъ насъ зависитъ.¹⁸⁷

— Я читалъ вашу книгу о революціи.

— Это не моя, но я такъ же думаю.¹⁸⁸

— Хотлъ просить васъ о вашихъ книгахъ.

— Съ удовольствіемъ. Только какъ бы не повредить вамъ. Я дамъ самыхъ невинныхъ.

— Да мн что... я уже ничего не боюсь. Тюрьма? Да тюрьма лучше, чмъ такъ. Я бы желалъ въ тюрьму.

И сказа[въ], онъ улыбнулся доброй улыбкой.