Том 6. Лимонарь
Шрифт:
Ночью Пуликан слышит — его кровать за перегородкой — улеглись хозяева и шепчутся: Орел рассказал жене как было и сомневается. «И выдадим, говорит Урилиха, чего стесняться? Ты только посмотри на этого с хвостом — один грех!»
Пуликан к Бове. И не дожидаясь когда зацапают, запер Орла с Урилихой. А Бова вышел к мужикам и кто с чем — ночное дело — за ворота. Врасплох напали на маркобруново войско, сыновей Орла отбили — и от войска ничего не осталось: одни разбежались, другие спрятались, а кто, расставшись с белым светом, идет по темным лестницам,
Бова выпустил Урилу и передал ему сыновей. А Урилихе — ей бы стало голову долой, да рук марать не хочу. Пуликан помянул ей свой хвост, что с хвостом которые люди, благороднее бесхвостых стерьвь.
— По детям стосковалась! — просила прощенья мать.
Простившись с Орлом, Бова, Пуликан и Друзиана покинули Костер и вернулись на старые места — в лес: гнаться за ними некому.
5
Быть уверенным — вот в чем счастье человека. И какое мне дело до завтра, если сегодняшний день крепок. Будет потом вспоминаться с горечью, пусть! горечь и откроет мне, что и у меня был мой счастливый час.
В лесу жили счастливо — в душу: Бова и Друзиана.
Много в хозяйстве помогал Пуликан: выдумщик и отличный повар.
Пуликан говорил, что «только с вами я свет увидел!»
— Все тебя боятся, день и ночь на цепи, ни от кого не слышал доброго слова. Будь я охотничья собака, я знал бы как мне ответить. Но ведь моя мать христианка, я ни какой — нибудь чучел поганый, обряди меня во фрак — я человек!
Бова обращается с Пуликаном по- товарищески: не оборвет и не цыкнет. Друзиана всегда бывала внимательна: любимыми котлетами накормит и вымоет и хвост расчешет да еще и цветок заплетет: собачий хвост с полевой гвоздикой — умора и чего-то жалко.
* * *
Когда пришло время Друзиане, покликал Бова Пуликана — Бова всегда его кликал по- собачьи: Полкан.
Пуликан на кухне — стряпал собачье кушанье удивить Друзиану: рассольник на протертых языках мелких птиц с перепелиными лапками. А когда, вытирая губы, выглянул на оклик к Бове, Бова объявил ему, что его присутствие неудобно.
— Сам понимаешь, тайна рождения в мир человека. Когда будет нужно, я тебя покличу.
Пуликан отставил кастрюлю, прикрыл крышкой — рассольник готов — и покорно вышел.
Он уходил в глубь леса.
Ему было обидно.
«Чай, не сглажу, ворчал себе под нос, не Гвидон. Это Гвидон Пушкина напугал, вареная испарина, уши ослиные».
У Друзианы родилась двойня: два сына. Одного назвали Ричард, другого Синибалдом.
За няньку им заделался Пуликан — лучшей не сыщешь. Он и купал их и ели они под его глазом с его лап и спать налаживал: что угомон, что дрёма охотно идут на собачью сказку. А какие дудочки на все птичьи пищики и по- совиному пугать.
Дети не отпускали от себя Пуликана, висли на его плечах и за хвост не больно
Пуликан был счастлив.
В своих утренних перескоках — всякий день Пуликан обскакивал на версты — заметил он, что на море появились армянские корабли.
Маркобрун, порастеряв под Костром все свое войско, просил помощи у Зензевея против «вора». Возможно, Зензевей, узнав, что «вор» Бова, еще подумал бы, но как раз о ту пору внезапно, «не приходя в сознание», как писали в армянских газетах, он помер, и королем Армении объявил себя Ангулин, а Ангулину случай насолить Бове и отобрать у «мерзавца» краденую Друзиану.
Бова решил сам один расправиться с Ангулином, а Пуликан останется в лесу охранять детей и Друзиану.
На Ронделло со своим кладенцом поехал Бова в Костер к Орлу. И подобрав себе из орловых мужиков половчее, двинулся к морю воевать армянские корабли.
* * *
Друзиана говорит Пуликану:
— Ты, Полканушка, хоть бы отдохнул. Так и человеку не гораздо, день — деньской на ногах, не присядешь. Поди, отдохни, я за детьми посмотрю.
Пуликан выбрал себе на поляне прохладную лужайку. И разлегся. Это ль не подлинное счастье: после трудов выспаться хорошенько! — и блестящий рой лесных мух завился над его головой, убаюкав, полакомиться на даровщинку.
А проходили теми местами львы. Шли они по голодному делу и как увидели: Друзиана с детьми за воротами — погода хорошая! — и не рассуждая к ней полакомиться.
Крик разбудил Пуликана — кричала Друзиана! — вскочил на лапы и, не отряхнув с себя прилипший лакомый рой, скоком с поляны и прямо на львов.
Одного льва он замертво сшиб, на другого нацелился, а лев хап его за хвост и надсадясь, вместе с хвостом втянул себе в пасть.
По пояс Пуликан засел во льве во львином соку варится с шерстью, с мухами, а человечье торчит изо льва, во все стороны мельницей ходит.
Еще сколько-то махов поработал Пуликан руками — не может выдраться — и задохнулся. А у льва глаза на лоб — и тоже задохнулся.
Видит Друзиана спасти нечем, и страшно. Как она верила, что Бова вернется и ее любовь отмерила срок год — чудо совершилось: в срок Бова вернулся. А теперь, когда ей одной так страшно? Или чудеса ходят по своим дорогам и в чуде не бывает чуда? Бова не возвращается.
Она забрала детей и пошла к морю.
* * *
Бова с костровскими мужиками шуганул армянские корабли, много ль доберется их до Армении: будут помнить. И с войском обратно в Костер к Орлу. Попраздновал с неделю с мужиками и прощайте.
Возвращается Бова в лес — домой, то-то будет рассказов, а какие везет подарки.
Входит он в дом — ни души. Он назад во двор — никого. Покликал — мухи жужжат и падаль. Он за изгородь — и в глаза ему лев — брюхо вздуто и глаза ползут.