Топ-модель

Валяев Сергей

– Вах!
– кричат все хором, заливаясь нервным смехом.

– Ау!
– хватается за голову арт-директор.

Хосе активен, в нем бурлит испанская кровь, он похож на слугу нескольких господ. С ним легко и просто, и через минуту мы о нем забываем. Забываем, потому что у каждой из нас свои проблемы.

Картина достойна кисти баталиста: около тридцати молоденьких прелестниц обступили стендовую вешалку с самыми решительными намерениями. Так, наверное, убийцы, окружают свою беззащитную жертву.

После

легкой заминки началась такая суета, что мне показалось нахожусь на дивноморском рынке, где шумные цыгане начали бесплатно раздавать разноцветные индийские кофточки по причине того, что грянул местный беспощадный РУОП. Замелькали руки-ноги, кто-то кого-то двинул локтем, кто-то ответил коленом, кто-то изящно матерился, кто-то упал... Затрещала материя...

Как говорится, если хочешь разбудить в женщине хищника, приведи её в модный бутик.

– Девочки-девочки, вах!
– кричал Хосе.
– На всех хватит, вах! Не рвите эсклюзив, вах! Пожалейте труды Карины Арменовны. Прекратите, говорю, рвать, вах, вашу мать! Иначе пожалуюсь госпоже Мунтян!

Угроза возымела нужное действие, как ушат холодной воды. Впрочем, причина общего успокоения была в ином: каждая "хищница", довольно урча, уже уносила с собой понравившуюся добычу-вещичку. В свой уголок.

В моих руках оказалось платье из панбархата, шитое золотом словно инкрустированный шкаф эпохи Людовика XIV.

Переодевшись, поняла, что именно этот туалет подходит к моему образу образу снобке, презирающей суетный мирок у её миленьких утонченных ножек. Ну, что ж осталось хорошо сыграть данную роль.

И с этой мыслью осмотрелась: первое впечатление, что я оказалась в курятнике с испанским петушком. Хосе мелькал то тут, то там, советуя, помогая, восхищаясь и стеная от чувств-с: вах-вах! Второе впечатление: нахожусь в коровнике. На многих девицах наряды сидели, как седла на буренках. Третье впечатление: не в публичном ли доме города Урюпинска я оказалась?

– Девочки! Внимание, вах!
– захлопал в ладоши Хосе.
– Разбились на пятерки, вах, тьфу, чтобы я ещё раз сказал "вах". Определитесь, кто за кем идет. На подиуме от вас требуется лишь одного: пройти от начала до конца. И вернуться. Хорошо бы с подиума не падать. На головы дизайнеров. Смеетесь? А такие случаи были. Главное: не волнуйтесь. Сосредоточьтесь... э... э...

– Вах!
– закричали всех.

– Вот именно! Думайте о вечном. Если хотите играть лицом - играйте. Но! Не заигрывайтесь! Здесь вам не театральное училище. Вы меня поняли, красавицы? Разбивайтесь, говорю, на пятерки, разбивайтесь...

– Разбиваться - на что?..

– На то!.. Вах!

Я начинала раздражаться: темная энергия праздно-пахучих и бестолковых подруг дурманила, точно газ иприт. Сколько можно галдеть, потеть и попусту переживать?

– Кто со мной, - проговорила противным голосом.
–

Иду первой.

"А кто не со мной, тот против меня", промолчала.

Мой зачин был поддержан - началась новая толчея у выхода на подиум. Меня толкали в спину костлявые тела, и я усмехнулась: точно, черт подери, настоящий кастинг.

– Внимание, девочки!
– снова раздался энергичный голос Хосе. Приготовиться первой пятерки. Сейчас пойдет фонограмма - и под нее... вперед!..

Нервничала ли я? Трудно сказать. Хотя некий холодок сковал мою душу, если предположить, что она все-таки обитает меж ребер грудной клетки.

Нужно растопить этот мороз своей ослепительной улыбкой, решаю я и выглядываю из-за кулис. В полутемном зале за столиком, освещенном лампочкой обмороженного властью чубайса, угадывались несколько фигур тех, от кого зависела моя дальнейшая карьера. Нет ли среди них господина Чиковани? Вспомнит мое непочтительное поведение в баре и чикнет по молодой судьбе огромным грузинским кинжалом мелкой мести!

Ничего - прорвемся, говорю себе, и... на сцене возникает длинная дорожка, вытканная из света и призрачных иллюзий, а из невидимых динамиков рвется бравурная музыка!..

– Пошли, девочки, пошли, - слышу голос Хосе.
– Бодро, весело, задорно! Вперед!

Я делаю шаг на подиум и вдруг осознаю, что мной совершена ошибка. И заключается она в том, что я - это не я. На лице - чужая маска, на плечах чужие одежды, на руке - чужой номерок.

Как этого раньше не понимала? Беспощадный свет подиума вскрыл всю лживость моих внешних и внутренних потуг.

Я делаю ещё один шаг - и ощущаю всю нелепость и бездарность своего появления.

Еще шаг - наивная дурочка, смеющая считать, что мир падет к его ногам.

Еще шаг - истеричка, не умеющая владеть даже основами поведения на сцене.

Еще шаг - такое чувство, что иду в гробовой тишине, хотя все пространство разрывается от музыкальных звуков.

Еще шаг - мимика и жесты, как у деревянной куклы, возомнившей, что она живая.

У темнеющей бездны делаю разворот - и спотыкающимся шагом начинаю обратный отсчет.

Раз - так мне и надо, самодовольной провинциалке.

Два - хороший урок, доказывающий, что никогда нельзя влезать в чужие шкуры.

Три - надо срочно содрать всю мишуру посредственности и порочности и тогда, быть может, у меня появится новый шанс...

– Отлично, девочки! Спасибо, - голос Хосе.
– Следующая пятерка!

Я чувствую себя так, будто объелась несколько килограммами селедки, мерзкой, из ржавой бочки, стоящей на портовой пристани. Меня буквально тошнит сельдью несбывшихся надежд и вот-вот вырвет на эсклюзив мадам Мунтян.

Спасая себя от истерики и окончательного позора, несусь галопом в туалетную комнату, благо она недалеко.