Топот бронзового коня
Шрифт:
– Как я рада, что ты приехал!
– подтвердила свою улыбку царица.
– Мне поведали о твоём возвращении из Италии и поездке к Евфимии. Очень хорошо! Но не утерпела и послала за тобой человека. Есть одно деликатное поручение… Но ответь сначала - что на Апеннинах? Как отец и мать?
Молодой человек вкратце пояснил. Государыня взглянула с прищуром:
– Феодосий всё на тех же ролях?
– К сожалению… Он мне опротивел. Ненавижу.
– Ах, мой бедный мальчик, - томно произнесла василиса, - ты пока многого не знаешь в человеческих душах… Осуждать
– Если Богу будет угодно, в сентябре.
– Я приду на ваше венчание, слышишь? Ведь идея вас поженить - моя. А родятся дети - стану крестной матерью.
– Ваше величество, это честь для нас…
– Но об этом позже. А теперь хочу тебя попросить снова съездить в Пентаполис. Передай Иоанну - сыну Гекебола - просьбу: пусть привозит в Константинополь Анастасия. Я займусь образованием мальчика. Ведь ему шестнадцать. Надо приучать ко двору.
Фотий задал естественный вопрос:
– Я предвижу, ваше величество, Иоанн спросит у меня о его собственной судьбе. Вы хотели бы, чтоб и он с женой тоже перебрался в столицу?
Государыня сдвинула брови, нарисованные чёрной тушью поверх выщипанных:
– Не хотела бы… Ты уж как-нибудь объясни ему деликатно… Привечать его не желаю, опасаясь неприязни со стороны государя… Внук - другое дело. Внука я возьму под опеку, сделаю из него настоящего патриция - в будущем, возможно, и самодержца. Но пока загадывать рано.
– Я немедленно отправлюсь, ваше величество.
– Ну, совсем уж немедленно ни к чему, отдохни денёк, а за это время подвезут на судно питьевую воду и провиант. В добрый путь, Фотий. Жду тебя с хорошими новостями.
– Рад служить вашему величеству.
Путь в Египет занял неделю. Подъезжая к имению Гекебола, юноша заметил, что бурьян у ограды разросся чересчур буйно, а саму ограду не красили несколько лет. Да и вид у фруктовых деревьев за забором был не слишком ухоженный. Из ворот появился сторож - седоватый мулат с бородой клочьями - и сказал на ломаном греческом:
– Нет, хозяина нет, уехал. Деньги нет, дом не жить, и уехал.
– Да куда уехал, где его искать?
– Мы не знаем. Нам велел охранять, мы не знаем.
– Может, в Александрию?
– Может, всё может. Мы не знаем.
Поиски вначале оказались бесплодными: у архонта Александрии ничего не слышали о местопребывании Иоанна и его семьи. Да, о разорении были вести, большинство земельных угодий пущено с молотка, слуг уволили, а рабов продали. Но дальнейшая судьба самого наследника Гекебола оставалась загадкой. Настоятель собора Святой Катерины тоже ведал немного: разорённого видели в порту - там он спрашивал, кто плывёт в Константинополь; но уплыл ли, нет ли - всё покрыто мраком. Наконец Фотий напросился в гости к Прову - одному из вдохновителей «Ники», а затем вовремя сбежавшему и, в отличие от своих братьев, не казнённому. Император отнял тогда у него должность сенатора и конфисковал часть имущества,
Порученец императрицы испросил у Прова аудиенции; слуги побежали докладывать хозяину и уже через четверть часа пригласили в триклиний. Старший из племянников Анастасия Дикора стал за эти годы ещё тучнее - сделался как детская тряпичная кукла, набитая ватой, мягкая, бесформенная. Сердце не справлялось с нагрузкой, и его обладатель тяжело дышал и потел безмерно. Пров проговорил, угощая гостя вином:
– Для чего тебе нужен Иоанн?
Молодой человек ответил уклончиво:
– Это по семейным делам… Для его же блага.
– Что ли, мамочка желает увидеться?
– усмехнулся тот.
– Поздновато в ней проснулись материнские чувства.
Пасынок Велисария удивился:
– Вы, пожалуй, знаете, кто она?
– Это в Александрии знает каждый. Но молчит, ибо опасается, что ему отрежут за болтливость язык.
– Небезосновательно. Называть никого не будем.
– Иоанн пришёл ко мне три недели назад - чтобы я позволил ему сесть на мой корабль, едущий в Византий. Я решительно отказал…
– Отказали?
– Да. Хватит с меня прочих неприятностей. Вдруг мамаша будет недовольна, что явился отпрыск? И начнёт расследовать - кто за ним стоит, нет ли здесь подкопа? Я в политику больше ни ногой. Мне достаточно моего зерна.
– Получается, он остался в Александрии?
– Не исключено.
«Старый обормот что-то знает, - догадался порученец её величества, - но боится открыть: раз обжёгшись на молоке, дует на воду». И попробовал успокоить:
– Коль его мамаша снарядила гонца за ним, вашей милости опасаться нечего. Даже наоборот: если вы поможете в его поисках, то окажете ей услугу; я не премину сообщить об этом. Думаю, она отблагодарит.
Пров взмахнул рукой с пальцами-колбасками:
– Почему не ешь куропаток? Свежие, хорошие. Вот попробуй зайца… - А потом ответил: - Люди от меня могут с Иоанном снестись… Что ему тогда пере дать?
– Что хочу его видеть. Что в создавшейся ситуации нет иного выбора.
– Хорошо, зайди ко мне завтра пополудни. Не исключено, что получится.
– Непременно зайду, ваша милость.
День спустя разжалованный сенатор принял Фотия у себя в кабинете, сидя в кресле рядом с полками рукописных книг. Предложил гостю сесть напротив и сказал задумчиво:
– Мы нашли Иоанна… Ты его увидишь, если поклянёшься на Библии, что не причинишь ему никакого зла.
– Я готов поклясться.
Положив ладонь на Святое Писание, произнёс торжественные слова. Тут одна из полок отъехала, словно дверца, и на свет вышел отпрыск Феодоры. Выглядел он неважно: серое лицо, ямки вместо щёк и какие-то тусклые глаза. Поздоровался коротко и спросил тревожно:
– Почему вдруг она решила встретиться со мной?
Но приезжий замялся, не хотел говорить открыто: