Топот бронзового коня
Шрифт:
– Да Господь с вами, нет, конечно, - поспешил заверить пасынок Велисария.
– Мне Евфимия очень нравится, и мечтаю встретиться с ней как можно скорее.
– Я отвёз её в имение возле Никомидии, - сообщил родитель невесты.
– Если хочешь, навести её на ближайшей неделе. Не поссоритесь - в сентябре отпразднуем свадьбу.
– Был бы только счастлив. Правда, отчим с матерью вряд ли смогут появиться на ней, но уж ничего не поделаешь. Долг превыше всего.
– Ох уж этот долг!
– И эпарх двора выразительно крякнул.
– Был бы он неладен. Как мне хочется иногда написать прошение об отставке, навсегда
Через день Фотий поспешил в гости к Евфимии. Иоанн отдал в его распоряжение собственную барку - с капитаном и двумя матросами, так что путешествие по Мраморному морю мимо Принцевых островов оказалось необременительным и весёлым. Волн практически не было, солнце жарило оголтело, но попутный ветерок дул, как надо, и квадратный парус не висел на мачте безжизненной тряпкой. Море было сине-зелёное, как глаза у императрицы. И вода тёплая, приятная. К месту назначения прибыли в четвёртом часу пополудни и на лошадях поскакали в поместье. Находилось оно вблизи берега - стадий три, не больше. За высокой изгородью буйно зеленел удивительный сад, где мохнатые пальмы добродушно кивали лопоухими листьями, а в ручьях плескалась форель; рыбы было так много, что рабы ловили её сачками и, ещё живую, жарили на раскалённой решётке. С ветки на ветку перелетали разноцветные лирохвосты, а пунцовые груши можно было рвать прямо с дерева. Распорядитель дома, евнух, долго кланялся будущему хозяину, предложил отдохнуть с дороги и принять ванну, а за это время тут накроют стол и предупредят о приезде гостя молодую хозяйку.
– Как её самочувствие?
– в нетерпении спросил Фотий.
– Иоанн рассказывал, что весной перенесла лихорадку.
– Слава Богу, уже поправились. Кашляли немного, но теперь прошло.
Наконец, встреча состоялась. Девушка значительно подросла за прошедшие два с половиной года, формы её обрели женственные пропорции, а в лице исчезли многие черты детскости. И жених тоже возмужал, сделался спокойнее и увереннее в себе. Поначалу разговаривали, стесняясь, как-то односложно, натянуто, но потом повеселели и вполне освоились.
– Как там, на войне?
– спрашивала она.
– Вы убили многих?
– Ох, да не считал. На войне всегда убивают, это неизбежно.
– А тогда расскажите что-нибудь забавное. Ведь забавное тоже происходит?
Он задумался. Вспомнил, улыбнулся:
– Есть у нас один командир… Так ему во время атаки прострелили голову, и стрела, воткнувшись спереди в скулу, вышла кончиком сзади у затылка.
У невесты вытянулось лицо:
– Ужасы какие! Разве это забавно?
– Погодите, я ещё не закончил. Самое забавное, что он не скончался, потому как древко не задело ни одной важной жилы. После боя лекарь осторожно извлёк из затылка металлический наконечник, а обломка стрелы не смог, тот сидел в раненом, наверное, месяца четыре, а потом вышел сам. Вот ведь как бывает!
– Значит, он не умер?
– Да живёхонек, здоровее нашего.
–
Молодой человек, прихлёбывая шербет, рассказал ещё несколько курьёзов. А потом заметил:
– Хватит про войну. Что в Константинополе нового?
Дочка Каппадокийца почесала ноготком кончик носа:
– Я не знаю, право: вроде всё по-старому. Храм Святой Софии скоро освятят. Вы его не видели?
– Видел издали. Очень величавый.
– А внутри, говорят, просто чудо какое-то, Царствие Небесное на земле. Папенька сердился, что истратили уйму денег сверх решённого, - он у нас человек рачительный и считает каждый фолл, а по мне, на такую прелесть не жалко.
– Вы совсем не похожи на Иоанна, - произнёс Антонинин сын задумчиво.
– Это хорошо или плохо?
– улыбнулась девушка.
Он ответил тоже с улыбкой:
– Строго между нами: неплохо! Я, конечно, сам человек, далёкий от возвышенных сфер, но мне кажется, дама не должна быть чужда поэтического настроя.
– А стихи вы любите?
– Хорошо написанные - конечно.
Словом, обнаружили много общего. Засиделись на крыльце допоздна, а когда прощались, чтобы разойтись по своим покоям, юноша, склонившись, поцеловал её руку. Евфимия очень смутилась, покраснела, фыркнула:
– Ох, да вы нахал, сударь! Дай вам волю, и до губ моих ещё доберётесь!
Он сверкнул очами:
– А и доберусь, что ж такого? Вы моя невеста.
– О-о, невеста - не жена, мы пока не венчаны. Целовать в губы - только после свадьбы.
– Я поэтому и поцеловал руку.
– Хорошо, прощаю!
– рассмеялась она уже несколько игриво.
– Почивайте с миром. Завтра утром пойдём гулять. Любите кататься на лодке?
– С вами - обожаю!
Так прошли два дня, молодые люди всё сильнее влюблялись друг в друга, и вполне возможно, что ещё до церковного бракосочетания оказались бы в одной спальне, как в поместье Иоанна прискакал гонец от её величества с приказанием разыскать Фотия и немедленно привезти его в Иерон.
– Что-нибудь стряслось?
– изумился он.
– С мамой? Велисарием?
Здоровенный гонец, по происхождению франк, с каменным лицом и почти бесцветными волчьими глазами, отвечал по-военному односложно:
– Не могу знать. Но как будто бы дело иного рода.
– Да какого ж иного, я не понимаю?
– Не могу знать.
Фотий попрощался с Евфимией несколько печально:
– Снова расстаёмся… Но надеюсь, что ненадолго. В сентябре, Бог даст, сделаемся супругами.
У неё от наплыва чувств полыхали щеки, и она, глядя на него снизу вверх, говорила проникновенно:
– Не рискуйте попусту. Мне без вас будет очень скверно.
– Да, и мне без вас…
Прыгнул на коня, помахал ей ладонью и, уже без оглядки, поскакал вместе с франком - из имения будущего тестя прямо вдоль залива, на запад (до владений её величества предстояло ехать около пяти с половиной часов). В Иероне, во дворце Герея, сына Антонины встретил Фаэтет и, не дав опомниться, сразу же повёл в покои императрицы. Та полулежала в окружении светских дам на тенистой веранде, ела виноград и внимала звукам кифары, на которой играл мальчик-раб. Увидав приезжего, Феодора прогнала всех с террасы, поманила Фотия и приветливо ему улыбнулась. Он упал перед ложем василисы и поцеловал её туфельку.