Тощий Мемед
Шрифт:
XVI
В ту ночь Мемед и Джаббар шли без передышки. На рассвете они добрались до скалы Акча и остановились перевести дух. За всю дорогу они не обмолвились ни словом.
Наконец они поднялись на скалу Акча, сели на камень и, повернувшись лицом к восходящему солнцу, стали смотреть вниз на Чукурову.
Туман рассеивался, вдали виднелись деревни, дороги, холмы и извилистая, сверкающая лента реки.
Взошло солнце, и туман исчез. Перед ними расстилалась бескрайняя равнина. Каждое дерево, каждый камень сверкали в лучах
Джаббар первый нарушил молчание.
— Смотри, Мемед, — сказал он, — вчера вечером мы были вон там.
Не поворачивая головы, Мемед ответил:
— Да, там.
Джаббар понял, что Мемеду не хочется разговаривать; он замолчал. Но ему хотелось говорить, словно кто-то подталкивал его изнутри.
— Всмотрись в глубь Анаварзы! Вон то черное пятно — это заросли. Там — болота Агджасаза… Актозлу все еще дымится. Видишь дым? Видишь?
— Вижу, — грустно ответил Мемед, опустив голову.
— О чем ты думаешь? — спросил Джаббар.
— Сгорел ли этот гуяр — вот о чем я думаю. И еще я думаю о бедных жителях Актозлу, ведь на них свалилась беда. Чем я могу им помочь?
— Не думай об этом, — успокаивал его Джаббар. — Что ни делается — все к лучшему.
— Да, дело сделано.
— Пойдем к Сары Уммету. Переночуем у него, а завтра уйдем в горы.
У Мемеда заблестели глаза:
— Знаешь, о чем я думаю, Джаббар? Я пойду на равнину Дикенли. Соберу крестьян пяти деревень и скажу им, что Абди-аги больше нет на свете. Скажу им, что они больше не батраки и скот — их собственный, и земля тоже. Сейте, сколько можете! Пока я в горах, можете быть спокойны! Убьют меня — сами за себя постоите. Потом выйдем на равнину и сожжем колючки. Никто не пойдет на свои участки, пока мы этого не сделаем.
На глазах у Джаббара показались слезы.
— Вот здорово! Деревня без хозяина! Что заработал— все твое!
Мемед улыбнулся:
— Да, что заработал — твое…
— С оружием в руках мы будем охранять их земли.
— Но это еще не все, — сказал Мемед.
— Что же еще? — с любопытством спросил Джаббар.
— Мы обязательно должны еще что-то сделать!
— Что же, что?
— Мы причинили много горя беднякам Актозлу. Из- за нас сгорели их дома.
— Все это так, но что мы можем сделать?
Джаббар встал, расправил широкие плечи, потянулся.
Мемед тоже расправил плечи и поднялся. Сильно похудевшее лицо его покрывал темный загар. Но на нем не было видно и следа усталости. С тех пор как Мемед стал разбойником, он изменился. В походке, в каждом движении чувствовалась сила, ловкость. В манере говорить — уверенность в себе.
В голове Мемеда снова промелькнул блеск желтой латуни…
— Крестьянин будет хозяином того, что заработает своим трудом, — сказал он. — А мы будем их охранять. У каждого будет своя земля.
— Да, да, у каждого будет своя земля! И мы будем сторожить ее! — радостно воскликнул Джаббар.
Они спустились по восточному склону скалы и быстро зашагали по тропинке.
—
— Они наверняка нас ищут. Мы должны свернуть в лес, — ответил Мемед.
— Да, ты прав.
— С тех пор как мне пришла в голову мысль о земле, мне не хочется умирать.
— Умирать? — испуганно спросил Джаббар.
— Да, умирать…
Перед глазами Мемеда возник образ Реджепа Чавуша.
— Вот наш Реджеп… Я так и не смог как следует узнать его. Даже умирая, он хотел сделать нам добро. А как он радовался пожару… Я так и не смог понять его. Реджеп всех любил и всем был враг. Деревня горела, а он радовался. Если бы мы сделали что-нибудь хорошее для крестьян, мне кажется, он бы тоже радовался.
Джаббар жадно вдыхал освежающий запах хвои. Он держал в зубах сосновую веточку и время от времени принимался ее жевать.
— Мне тоже так кажется, — сказал он.
— У меня легко на сердце, — сказал Мемед. — Даже голова кружится. Не знаю, плакать или смеяться? Земля… А что скажут крестьяне?
Легкий прохладный ветерок доносил аромат майорана.
Только после полудня они вышли из лесу и оказались недалеко от дома Уммета.
— Как только солнце зайдет, пойдем к Уммету, — сказал Мемед.
Друзья сели. Они глубоко дышали. По их лицам градом катился пот.
Солнце зашло. Быстро стемнело. Казалось, над Чукуровой опустился черный занавес. Небо было усыпано звездами.
На востоке мерцало какое-то созвездие. Время от времени падала звезда. Оставляя за собой светящийся след, она скрывалась за темным массивом гор. Друзья поднялись и пошли к дому Сары Уммета.
— Уммет, — тихо позвал Мемед.
Долго никто не отвечал. Наконец дверь отворилась, выглянул Уммет. Узнав Мемеда и Джаббара, он испугался и что-то забормотал.
— Здравствуй, Уммет. Как поживаешь? Какие новости? — спросил Мемед.
Наклонившись к Мемеду, Уммет шепнул:
— Тихо!
Мемед сразу догадался, в чем дело.
— Идите за мной, — продолжал Уммет. — Я покажу вам путь в горы. Здесь полно…
— Мы умираем с голоду, — сказал Джаббар.
— Тогда погодите немного.
Уммет вошел в дом и через несколько минут снова вышел.
— Пошли, — сказал он.
Полтора часа поднимались они к вершине горы, карабкаясь по скалам, пробиваясь через густой лес.
Наконец Уммет остановился передохнуть.
— Да разорится ваш дом! — сказал он. — Мыслимо ли это? Поджечь большую деревню на Чукурове! На это не решился бы даже Гизик Дуран [30] . Как это у вас получилось?
— Какие новости? — перебил его Джаббар. — Расскажи-ка нам, Уммет.
30
Гизик Дуран многие годы разбойничал в горах Тавра. Прославился смелостью и добрыми делами. О нем сложены песни. Принимал участие в освободительном движении на Чукурове. — Прим, автора.