Тот, кто стоит за спиной
Шрифт:
Вдруг ему стало не по себе. Хмель выветрился из головы литератора, и ужас начал вползать в него медленной холодной змеей, вползать и вить свои тяжелые осклизлые кольца где-то под сердцем. Половцев обернулся: старик стоял сзади в нескольких шагах от него и сурово смотрел вперед, туда, где не было конца.
Половцев хотел спросить антиквара о чем-то, но язык не ворочался, а мысли никак не могли прекратить свое безумное вращение хотя бы на миг. И тут он понял, что надо идти вперед, что пути назад уже нет.
Проход между шкафами, бюро и комодами сделался совсем узким, и литератор теперь боком протискивался между ними. Внезапно он
— Идите вперед, не останавливайтесь и не сомневайтесь! Я знаю, это трудно, но это для вас необходимо. Вперед, прошу вас! — тихо, но твердо сказал антиквар.
И Половцев пошел дальше. В каждом зеркале он видел эти насмешливые глаза: глаза-щелки или глаза-бусинки, глаза с кровавой роговицей. Где-то ТАМ, за этими глазами, мелькали искаженные страхом и страданием людские лица. И вдруг он увидел ТАМ своего Андрея, и вдруг сам задохнулся от боли. То пропадая из поля зрения, то возникая вновь в Зазеркалье, Андрей шел в этих зеркалах параллельно Половцеву, уперев ладони с растопыренными пальцами в какую-то. невидимую, разделяющую их стену. Шел и тщетно пытался прорваться к Половцеву, который видел это и страдал, страдал почти физически… Литератор еще раз ударился виском об острый выступ буфета, который показался ему дулом пистолета. Нет, это было острие ножа!
— Не останавливайтесь! — едва слышно, как будто сквозь рев бури, кричал ему сзади старик. — Только не останавливайтесь и не страшитесь!
Неожиданно в грудь Половцеву вошла тонкая холодная игла и медленно поползла к сердцу. Литератор боялся сделать вдох, в глазах стало темно.
— Я не могу! — захрипел литератор, в ужасе хватаясь за грудь и ища своими ставшими вдруг безумными глазами иглу.
— Скорей, к выходу! — тревожно крикнул антиквар.
И вдруг Половцев увидел ЭТО. Прямо против него из большого двухметрового зеркала, которое и создавало иллюзию безграничности помещения, на него смотрела огромная, в рост человека, крыса, почти лишенная шерсти по всему своему синеватому в красных прожилках смертельно отечному телу, с острой щетинистой мордой. Крыса шла на него ОТТУДА и… улыбалась, улыбалась совсем по-человечьи. Половцев с ужасом перевел взгляд вниз: там, под когтистыми лапами крысы, бился его Андрей.
Половцев отпрянул назад и поднял левую руку, пытаясь защитить лицо от неминуемого удара бритвенно острых желтых зубов, но наткнулся на какой-то диван и упал в него. Половцеву показалось, что крыса уже склонилась над ним. Неожиданно правая рука его нащупала за спиной что-то твердое. Ужас держал его за горло, хотелось просто закрыть глаза и замереть, затаиться. Но ведь ТАМ был его сын…
Схватив этот предмет и с силой сжав его дрожащими пальцами, литератор вдруг крикнул, словно пробку, выбивая из гортани горький занозистый ком немоты и страха. Крикнул, но до того, как вся его боль, весь ужас исторглись из него отчаянным и хриплым «а-а!», Половцев успел ударить крысу в голову, вложив в этот удар всего себя
Зеркало хлынуло вниз тяжелым искристым водопадом. Но прежде чем крыса рассыпалась на тысячи осколков, она выпустила из-под своих тяжелых с острыми птичьими когтями лап отчаянно бьющуюся жертву.
Раздался звон падающего стекла. Половцев, подняв руки и защищая ими голову, решительно шагнул вперед — сквозь раму старинного зеркала. И когда он переступил ее, в глаза ему хлынул свет.
— Все, все уже. Теперь — все, успокойтесь! — антиквар ласково гладил задыхающегося Половцева по спине и осторожно беря у него из руки бронзовую чернильницу в виде кошачьей головы. — Теперь вы все знаете. Все будет хорошо, голубчик! Теперь они вас не одолеют!
— Я… я, — пытался заговорить литератор, дрожащими руками нервно ощупывая лицо и грудь. — Там… кровь! Крыса, на меня смотрела крыса! — Половцев с ужасом уставился на пытавшегося обнять его антиквара. Он не знал, где он и что с ним.
Когда после продолжительной словесной невнятицы литератор наконец успокоился и с тайным страхом попросил зеркальце (а вдруг там крыса?), антиквар успокоил его и сказал:
— Нет у вас никакой крови. Просто вы, голубчик, очень впечатлительны. Вот я вам сейчас кое-что подарю, — не глядя на прозаика, он поднялся с места и подошел к бюро с многочисленными ящичками. Открыв один из ящичков, старик извлек какой-то блестящий предмет овальной формы и подошел к Половцеву. — Дайте-ка сюда вашу руку. Вот вам на память!
— Что это? — скорей по инерции спросил Половцев, увидев на своей ладони часы-луковицу.
— Часы, голубчик. Носите их на здоровье!
— Сколько я вам должен, э-э, Серафим? — неловко замямлил литератор, не зная, как ему реагировать на этот широкий жест антиквара.
— Ну зачем вы так? К чему эта игра? Ведь это ваши часы.
— Мои???
— Да, ваши. Просто они у меня вас дожидались. Теперь пойдемте, я вас провожу к вокзалу. Вы ведь на ночном поезде отбываете?
— Верно. А откуда вы знаете? — мысли путались в голове у прозаика. Сначала эта комната с крысой, теперь часы и эта осведомленность антиквара…
— Ну пойдемте же, вам надо спешить. Ваши уже все собрались и вас ищут. «Опять этот Половцев куда-то подевался!» — старик засмеялся, ласково сощурив глаза.
Они быстро шли по улице, освещенной желтым светом фонарей. Старик вел его какой-то новой, неизвестной ему дорогой. К вокзалу они вышли неожиданно.
На перроне действительно стояла шумная и горячая толпа столичных литераторов.
— Вот он, вот он, пропащий! — радостно закричали инженеры человеческих душ.
— Идите, — шепнул Половцеву антиквар. — Больше вы сюда никогда не приезжайте и, пожалуйста, будьте выше игры. А часы всегда при себе держите: пусть они вам тикают. Смотрите только, чтоб они всегда шли, ладно? Если встанут — беда! И ничего не страшитесь, ничего. Ведь вы уже победили, голубчик…
— Ну куда ты там пропал, Половец? — крикнул ему неугомонный публицист с портфелем, в котором теперь лежало несколько непочатых бутылок «горючего». Бутылки публицист прихватил с банкетного стола под благосклонное молчание третьего секретаря, пару раз за этот вечер нырнувшего лицом в салат.