Товарищ "Чума" 4
Шрифт:
Он уже не видел, как безвольно обмякло его тело, а Вилигут придержал его руку под локоть, чтобы потерявший сознание «русский гений» не свалился на пол. Не видел Трефилов и того, как чертов Хорст подхватил его под мышки и, уложив головой на подушку, закинул худющие и голенастые ноги профессора на кровать, а после прикрыл простынкой.
Не видел и того, как бригадефюрер с трудом отцепил его скрюченные и сведенные судорогой пальцы от своей ладони. Ничего этого Бажен Вячеславович не видел, пребывая во Всевеликом и Блаженном Ничто, дарующем каждому страждущему покой и безмятежность.
Вилигут
— Что скажешь, Карл? — с надеждой спросил он, когда взгляд пожилого генерала прояснился.
— Поздравляю, мой мальчик! — хрипло произнёс Вилигут, словно у него в горле пересохло. — Он вполне здоров! И с головой у него всё в порядке — он просто водит тебя за нос и тянет время, не желая делиться своими секретами…
[1] Биофизика (др.-греч — жизнь + природа) — наука, изучающая физические и физико-химические явления в живых организмах, структуру и свойства биополимеров, влияние различных физических факторов на живые системы, а также ультраструктуру биологических систем на всех уровнях организации живой материи — от субмолекулярного и молекулярного до клетки и целого организма.
[2] Метафизика (греч.– то, что после физики) — философское учение о сверхопытных началах и законах бытия вообще или какого-либо типа бытия. В истории философии слово «метафизика» часто употреблялось как синоним философии.
Глава 11
После моего чудесного исцеления я проспал трое суток кряду. Спал без задних ног и сновидений, просто провалившись в спасительную и умиротворяющую темноту. Мне словно кто-то просто выключил свет. Я уже понял, что после непомерных напрягов, даже мой продвинутый организм ведьмака весьма перенапрягся и основательно сбойнул, а я едва не превратился в живого мертвяка — кощея.
Ну, или лича — без разницы, как меня будут «дразнить». Становиться умруном, пусть даже и очень могущественным (недаром же про Кощея Бессмертного до сих пор помнят, пусть и в виде сказочного перса), мне совершенно не хотелось. Мне больше по душе как в песне поётся:
'Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново.
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова…[1]'
Стоило вспомнить эту замечательную, но еще не написанную песню — этот настоящий «гимн Жизни», как её мелодия зазвучала у меня в голове, побуждая к новым подвигам. Ведь именно сейчас сама Жизнь, как никогда ранее, нуждалась в защите и сохранении. В общем, я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно! И я непременно сделаю всё, чтобы ты стала лучше!
Кстати, немногие знают, что судьба у этой жизнеутверждающей песни, впоследствии ставшей едва ли не самой известной в СССР, в самом начале своего существования была весьма сложной и непростой. Ведь название песни напоминало самую яркую строку из «Гимна к жизни» — широко известного на империалистическом Западе музыкального опуса Фридриха Ницше, неоднократно издававшегося в
А еще в начале 20-х годов в результате проводимой правительством большевиков культурной политики, все книги Ницше были повсеместно запрещены и изъяты из библиотек, а писатели стали избегать открытого упоминания этого немецкого философа в своих сочинениях.
Вплоть до середины восьмидесятых коммунистический режим СССР продолжал видеть в Ницше идеологического врага и воплощенное зло западного империализма, милитаризма и агрессии. Нацисты очень избирательно использовали философию Ницше, и в конечном счете, эта ассоциация привела к тому, что репутация Ницше пострадала еще больше после Второй мировой войны
Безымянное стихотворение, на текст которого немецкий философ написал музыку, принадлежало Лу Саломе — русско-немецкой писательнице, философу и психоаналитику, какое-то время состоявшей в дружеских отношениях с Фридрихом Ницше. И первым, кто обратил внимание Марка Бернеса на это совпадение, был композитор Никита Богословский к которому тот пришёл с найденными стихами Ваншенкина, с просьбой положить их на музыку.
Выслушав Богословского, Бернес, хотя и насторожился, но от своих планов не отказался. Вряд ли он поверил в интеллектуальные возможности недалёких «партийных надсмотрщиков», способных заглянуть столь глубоко, как его друг. Завистников же он не боялся. И зря.
Вскоре Бернеса «затравили»: две центральные газеты «Правда» и «Комсомольская правда» как по команде атаковали известного на всю страну артиста. За ними последовали другие публикации в том же духе, и Бернеса отлучили от съемок, записей и радиотрансляций. Пластинка Апрелевского завода с записью песни легла на полку.
Организатором этой кампании был тогдашний министр культуры Николай Михайлов. Малообразованный и недалекий функционер «старой» закалки, он, конечно, понятия не имел ни о стихах Лу Саломе, ни о «Гимне жизни» Фридриха Ницше. Но в Союзе композиторов, очевидно, нашлись информаторы, знавшие, к кому обратиться.
И только в 1959-ом году после отставки министра культуры страна смогла во весь голос запеть: «Я люблю тебя, жизнь!», и поёт её до сих пор… Вернее, только еще будет петь. И так бывает, увы, что в творящемся дерьме и несправедливости не только фашисты виноваты, хватает продвинутых недоумков и в отечестве своём.
В общем, слегка придя в себя (даже после трёх суток беспробудного сна я чувствовал себя разбитым), я принялся за ревизию собственного организма и сохранившихся ведьмовских возможностей. Ведь после всего, что мне довелось пережить, я стал натуральным «магическим инвалидом».
Кто бы мог подумать, скажите, что у стремительного возвышения в колдовских чинах имеются такие подводные камни. Очень и очень острые, опасные — настоящие скалы, которые в одно мгновение могут пустить ко дну мой быстроходный парусный кораблик.
За уничтожение танковой дивизии я стремительно поднялся в ведах, заработав аж шестой чин в ведовской иерархии! Что вообще немыслимое дело, как пояснила мне Глафира Митрофановна. Но нечто подобное я уже и на третьей веде слышал. Так что большого потрясения от этой информации совсем не испытал.