Товарищ "Чума" 5
Шрифт:
— Я рад, что опять сумел тебе помочь, Глория, — по-отечески улыбнувшись, произнес я, погладив ведьму по руке, в которой она судорожно сжимала печать.
Не знаю почему, но я действительно чувствовал по отношению к ведьме отеческие чувства, хотя она была на две с половиной сотни лет старше. Однако, в очередной раз побывав в шкуре первого всадника, что-то произошло с моим внутренним ощущением возраста.
Я словно бы утвердился над самим временем, которое отныне не имело для меня былой силы. Что это было? Очередной бзик или выверт сознания? Не знаю. Когда имеешь
— Простите, Мессер… Можно я скажу? — несмело произнесла фрау Аденауэр, наконец-то засунув листок с печатью куда-то за пазуху.
— Слушаю тебя, Глория, — произнес я, продолжая с интересом наблюдать за ведьмой. После наших совместно пережитых воспоминаний она стала совсем другой. Словно давно прошедшие и почти забытые события всколыхнули что-то в её душе, пусть и такой же чёрной и проклятой, как и у меня самого.
Но это не отменяло того факта, что изначально она было добрым и светлым человеком, как и вся её семья. И даже триста лет ведьмовского промысла не смогли погасить тот лучик света, что всегда присутствовал в её душе. И сейчас, после обретения еще одного кусочка памяти первого всадника (либо того, в чьём теле он возрождался в предыдущий раз), я отчетливо это видел.
Похоже, что она недаром заделалась целителем и врачом. Похоже, она всё-таки калечила не каждого солдата вермахта, а только тех утырков, чьи души уже настолько разъела тьма, что их уже невозможно было вернуть к свету. И всё равно делала это неохотно весьма неохотно.
Но ведьмовской промысел обязательно нужно «кормить», иначе он обернётся против тебя. И как найти и соблюсти этот баланс, творя «зло» во имя «добра»? Не знаю… Это очень и очень сложно. Практически невозможно. Наш проклятый дар постепенно разъедает наши души, наполняя их тьмой. А падать всегда легче, чем взбираться на верх. И мне это прекрасно известно — ведь я и сам с недавних пор ступил на эту скользкую дорожку.
— Так что ты мне хотела сказать? — напомнил я ведьме, отчего-то продолжающей медлить.
— Простите меня, Месер, но я скажу, как есть… — Она, наконец-то собралась с духом. — Вы какой-то неправильный ведьмак… Но… и как всадник Чума… Ваши действия совершенно не соотносятся с вашими функциями… — весьма сумбурно пояснила она.
— Что ты имеешь ввиду, Глория? — переспросил я, хотя уже начал догадываться, что она имеет ввиду.
— Вы добрый, Месер… — произнесла она после очередной заминки. — И это неправильно… для настоящего ведьмака… да и для Первого Всадника тоже…
— И каким же, по-твоему, мне надо быть? — Я с прищуром посмотрел в глаза ведьме.
— Как всаднику — нейтральным и бесстрастным, а как ведьмаку…
— Я понял, что ты хочешь сказать, Глория! — остановил я её. — Спасибо за честность и откровенность! А скажи мне, как ты воспринимаешь себя в ипостаси ведьмы? Ведь ты уже в таком состоянии находишься не одну сотню лет. Я помню, какой ты была тогда, в охваченном чумой Марселе… Какой ты стала, Луиза? Ведь эти века не прошли для тебя бесследно?
— Мне тяжело
— Вот ты сама и ответила, что всё это время удерживало тебя на этом свете. Ответственность! Перед собой, перед людьми… Хотел бы сказать, что и перед Богом, но это уже совсем другая организация. Боюсь, что наши с тобою тёмные боссы этого не одобрят, — едко заметил я. — Хотя, мы все в этом мире повязаны… Все в одной лодке… Это наш крест, Глория, который невозможно возложить на кого-то другого… — Я тоже волновался, впервые озвучив свои размышлизмы после приобретения дара на тему «как дальше жить?»
К тому же, я впервые встретил настоящего единомышленника «ведовского фронта». Как бы это не показалось странным, но наши принципы совпадали по многим вопросам применения силы. Может быть, на Глорию так повлиял поступок первого всадника, ведь за свою помощь он ничего не попросил взамен.
И я, всего лишь на короткое мгновение влезший в шкуру настоящего Чумы, понял, что принципы первого всадника Апокалипсиса созвучны моим собственным. На первый взгляд он был настоящим чудовищем, как и я сам… Но это только на первый взгляд.
— Разрешите, я принесу вам магическую клятву, Месер? — умоляюще произнесла ведьма. — Я ждала этого долгие годы…
— Прости, Глория, но не сейчас, — произнёс я, качая головой. — Я бы с радостью принял тебя в нашу развесёлую компанию, но не могу…
— Почему, Господин? — горестно воскликнула Глория.
— Велика вероятность, что после этой клятвы я опять подхвачу «Лихорадку Сен-Жермена». И я уже не смогу с ней справиться… Даже с твоей помощью — мои меридианы сейчас в плачевном состоянии.
— Но я могу надеяться? — просияла фрау Аденауэр.
— Конечно! — Я взял руки ведьмы в свои ладони. — Ты мне веришь?
— Верю, Месер! — порывисто воскликнула она. — Как в день нашей встречи! Я готова ждать еще хоть тысячу лет!
— Вот и хорошо… Что такое? — Я почувствовал, как руки Глории неожиданно легонько дрогнули.
— Вы изменились, Месер, — заливисто рассмеялась она. — И вы теперь вылитый Удо фон Штаде! Осталось только сменить мундир — и в путь. Кстати, а зачем вам в Берлин? Может быть, я смогу чем-то помочь? У меня есть связи в столице, и несколько человек, готовых ради меня на всё.
— А вот это — дельное предложение! Помощь мне действительно может понадобиться…
— Так может, я отправлюсь с вами? — с затаённой надеждой спросила она.
— Пока не нужно, Глория, — покачал я головой, — не стоит обращать на себя внимание того, с кем мне, возможно, придётся вступить в схватку…
— Кого вам бояться в Берлине, Месер? — Глория даже не скрывала своего удивления. — Да еще и с такой мощной поддержкой в виде Вирлоока? Там не осталось ни одной сколько-нибудь значимой ведьмы или колдуна. В основном мелочь — тьфу, растереть! Максимум три веды, не больше…