Товарищ Кощей

Уксус Сергей

Командир встретил их, как встречал после обычного выхода. Выслушал рапорт капитана, спросил князя, не желает ли тот что-нибудь добавить, поинтересовался ранениями, самочувствием и отправил отдыхать.

Позавтракав гречневой кашей с тушёнкой (спасибо связистам и старшине -- первые сказали второму, что группа возвращается, ну а тот уж дал команду повару) и запив её горячим сладким (!) чаем, Сергей собрался было на боковую, однако проворочавшись с полчаса, понял, что не заснёт. Просто не хочется. То ли Кощей его поддерживал, пока по той стороне бегали, то ли сам изменился под действием Силы...

Некоторое

время он лежал на спине, разглядывая белёный потолок и пытаясь разобраться в своём отношении к этим изменениям. Точнее, к тому, что они происходят без его участия и согласия. Но так ни к чему определённому не пришёл. Наконец, решив, что выспаться можно и ночью, Сергей встал, оделся и отправился разыскивать напарника -- в конце концов, с кем ещё можно так хорошо если не поговорить, то помолчать?..

Князь отыскался позади дома. Там, у глухой стены, на небольшом пятачке оперативники группы устроили что-то вроде тренировочной площадки и теперь активно повышали свои полезные для выживания навыки. А если говорить честно, сначала Кощей решил проверить, что умеет его напарник. Н-да...

Потом прибежал Командир и попросил князя не трогать тех, кто не относится к боевой группе -- старшину, связистов, повара... Кто именно нажаловался, так и осталось невыясненным -- услышав просьбу, Кощей пожал плечами и стал заниматься с одним только Сергеем. А потом появились новички, и князь по молчаливому уговору принялся натаскивать и их тоже. Правда, капитану от этого легче на стало, но это жизнь...

В общем, сейчас Кощей, пока Гусев использовал своё законное право на отдых (ох, помнится, повеселила князя эта формулировка!), занимался натаскиванием бойцов, и Сергей опасался, что его тоже привлекут к этому делу. Однако князь, заметив напарника, прервал речь, быстро выдал задание на тренировку и, подойдя к Гусеву и внимательно его оглядев, кивнул на стоящую в стороне самодельную скамейку:

– Пойдём посидим...

Следующая неделя прошла в обычном ритме, а потом их в очередной раз вызвали в Москву. Всех троих. И даже самолёт прислали, хотя лететь тут было всего каких-то полчаса. Но, похоже, решили проявить уважение. Правда, князю такие тонкости были... Как подозревал Гусев, возникни нужда -- Кощей и пешком за то же время добрался бы. А то и быстрее.

На аэродроме их ожидала машина из кремлёвского гаража, а не обычная "эмка". Не та, конечно, на которой их однажды возили к Нему на дачу, попроще, но всё равно. Правда, поехали в Управление, а не... Но тут ничего нельзя было сказать: мало ли какие... причины. И Командир, судя по ощущениям капитана, считал так же. Во всяком случае, Иван Петрович был совершенно спокоен. По-хорошему спокоен, а не как перед Последним и Решительным.

В кабинет вошли втроём, но как-то так получилось, что впереди -- князь, а они с Командиром -- по бокам и чуть сзади, вроде сопровождения. Нарком встречал их стоя и сразу пошёл навстречу, так, что сошлись они -- Кощей с Лаврентий Палычем -- примерно посреди кабинета. И заговорил Народный Комиссар первым. И после взаимных приветствий присесть предложил...

От такого приёма Гусев несколько подрастерялся и потому пропустил начало речи хозяина кабинета, а когда спохватился, тот уже перешёл к результатам:

– ...привело к значительному и резкому падению морального состояния личного состава подразделений, принимающих участие в наступлении на Клин и Рогачёв, и отразились также на войсках, наступающих

на Тулу и Каширу, то есть с юга, - на всякий случай (явно по привычке!) пояснил Нарком.
– Войска южной группировки в некоторых местах даже немного отошли, занимая более выгодные для обороны позиции.

Нарком помолчал, дав князю с сопровождающими время осознать всю важность изложенного. Вот только Кощею, как подозревал Сергей, это было по барабану, Командир явно узнал новость как бы не раньше самого Наркома, и оказалось, что осознавать должен один только капитан Гусев? Так, что ли?

На всякий случай решив, что именно так, упомянутый капитан Гусев сделал восторженно-уважительное лицо и всем своим видом изобразил готовность слушать дальше. И тут же понял, что как раз его реакция волнует Лаврентий Палыча меньше всего, а вот князь...

Явно не дождавшись от Кощея... чего там Нарком хотел дождаться, он продолжил:

– В связи с этим принято решение представить ва... тебя, товарищ полковник, и тебя, товарищ капитан, к высоким правительственным наградам...

Подождав, пока Колычев с Гусевым освоятся с этой новостью, Нарком обратился к Кощею:

– Кощей, князь ночной, мы понимаем что невместно ("Интересно, - поинтересовался Гусевский внутренний голос, - кто ему это слово подсказал?") тебе принимать от нас награды, кои ("Во! Ещё одно!") за службу даются, и потому наш...
– тут Берия запнулся, но быстро с собой справился, - Великий Князь, - выговорив это, Нарком перевёл дух и гордо посмотрел на Колычева с Гусевым, - поручил мне спросить тебя: а примешь ли ты дар, от чистого сердца сделанный?

Минуту. Целую минуту Кощей молчал с непроницаемым лицом и наглухо закрытыми чувствами и только потом медленно склонил голову:

– Дар такой честью мне великою будет.

Нарком, конечно, сдержал вздох облегчения, но куда ему в умении маскировать чувства до князя? Правильно: расти и расти. Так что Сергей всё прекрасно понял, а заодно -- что будет ещё что-то. Но вот что именно...

Долго ждать не пришлось, поскольку и жизненного опыта, и твёрдости духа Лаврентию Павловичу было не занимать -- иначе не стал бы Наркомом, да ещё в таком Наркомате:

– Князь, товарищи командиры, мне неприятно говорить об этом, однако мы не сможем провести церемонию вашего, товарищи командиры, награждения, а также вручения даров, так, как это полагается. То есть торжественно, с привлечением гостей и представителей газет и радио...

– Жрецы, - хмыкнул Кощей, воспользовавшись паузой.

– Жрецы, - согласился хозяин кабинета, подавив вздох.
– И не только наши.

– Это как?!

Пришлось товарищу Народному Комиссару менять план беседы, который у него наверняка был, и вводить гостей в курс дела. Точнее, князя, поскольку полковник Колычев, судя по веявшему от него безразличию, явно узнал новости раньше, а некий капитан Гусев вообще непонятно что тут делает. Его место, вон, с той стороны дверь подпирать.

Впрочем, оный капитан Гусев если и обиделся на такое к себе отношение, то совсем чуть-чуть, ибо понимал, что кто он, а кто в сравнении с ним остальные присутствовавшие в кабинете. Так что задвинув неприятное чувство куда подальше, бравый капитан навострил уши, слушая об итогах своей и князя прогулки по вражьим тылам. А итоги (частные, не общие) впечатляли. И Наркома, судя по всему, тоже, потому что несмотря на явно имеющиеся вопросы, он эти итоги, что называется, выпалил на одном дыхании и только потом вопросительно уставился на Кощея.