Товарищ Кощей
Шрифт:
В первую секунду, когда рука по привычке шарила по груди в поисках кольца и не находила его, Сергей чуть было не наделал в штаны, удержавшись каким-то чудом. А если честно -- просто не успел. Потому что в следующую секунду вдруг понял, что не падает, а летит, хотя и быстрее, чем на парашюте. Потом спуск стал всё больше и больше замедляться, пока наконец носки сапог не коснулись земли. В этот момент сила, поддерживавшая капитана, вдруг исчезла и он чуть было не упал носом в заледеневшую лесную подстилку из палых листьев и мха. Ругнувшись от неожиданности, капитан опустился на колено
Как уже стало привычным, стоило немного напрячься, и окружающая темнота слегка просветлела, превратившись в полумрак. Вокруг проступили стволы деревьев, кажущиеся мокрыми даже при таком зрении, голые кусты с редкими не желающими опадать под напором осени пожухлыми листьями. Пара круглых жёлтых огоньков у самой земли... Погасли... Опять появились... Послышалось рычание...
Правая рука Гусева нащупала рукоятку висящего на груди трофейного МП-38, а тело напряглось, приготовившись уходить в сторону, когда Сергей вдруг понял, что рычание -- не угрожающее. Удивление, предупреждение, любопытство... Зверь недавно плотно поел и никакого желания драться не испытывал. Тем более -- с непонятным двуногим чужаком, неожиданно свалившимся откуда-то сверху. Так что если сейчас этот чужак отступит...
Чужак хмыкнул, но ни сделать, ни сказать что-либо не успел. Сзади на плечо легла рука, и знакомый голос проскрипел:
– И здесь подружку нашёл?
Первым желанием Гусева было что-нибудь сказать. Вторым -- тоже что-нибудь сказать, но не столь резкое. И, наконец, третье желание было допущено к претворению в жизнь:
– Подружку?!
– Ещё не научился различать?
– хмыкнул князь, после чего перешёл к делу: - Видишь хорошо?
– Шагов на тридцать, - уточнил Гусев, не зная, хорошо это или нет.
– Хорошо, - успокоил князь.
– Тогда так. Поскольку леший уже спит, такой удобной тропы, как при нём, не будет. Поэтому смотри под ноги. И готовься: нам сегодня придётся побегать.
"Придётся побегать" - это Кощей поскромничал. По ощущениям Гусева, любой из них мог бы оставить позади любого олимпийского чемпиона по бегу. Если, конечно, не считать двух остановок - на двадцать и на четырнадцать минут, - во время которых Сергей восстанавливал дыхание, а князь где-то ходил. Где -- капитан не знал, но возвращался напарник с таким лицом, будто сделал страшную гадость и теперь невероятно этим доволен. А уже перед самым рассветом они вышли к небольшой деревеньке, в которой ночевал немецкий обоз.
Немаленький такой обоз. Техника в деревеньке не поместилась, её за околицей поставили. И чем-то он князю не понравился. Чем -- он не сказал, но долго то ли присматривался, то ли принюхивался. Наконец, повернувшись к капитану, спросил:
– Поработать не хочешь?
– Что делать?
– Сергей, которому давно уже надоело быть чем-то вроде удостоверения личности при напарнике, согласился не задумываясь.
– Машины видишь? Вон там?
– указал Кощей, куда смотреть.
– Смутно, - признался Гусев, так как расстояние в несколько раз превышало те три десятка шагов, на которых он мог
– Ничего, - хмыкнул князь.
– Подойдёшь ближе -- разглядишь. Так вот, - Кощей полез... куда-то, поскольку за пазухой всё, что он доставал якобы оттуда, просто не поместится, и вытащил два совершенно одинаковых на вид шарика с тьмой.
– Берёшь один из них, доходишь до машин и кидаешь в бензиновый бак. Внутрь. Часового -- он там один, туда-сюда ходит -- не трогай. Всё понятно?
– Какой из шариков и в какую машину?
– тут же попытался уточнить Сергей.
Минуты две князь смотрел куда-то сквозь напарника, потом наконец тяжело вздохнул:
– Тут вот в чём беда, Гусев. Сам ты это должен выбрать. И шарик, и машину, - потом заглянул Сергею в глаза и добавил: - Не могу я тебе сейчас ничего объяснить. Поверь. Нельзя тебе это знать...
Позже, когда они устраивались на днёвку, Сергей неожиданно для самого себя вдруг спросил:
– Кощей, а вот скажи, зачем ты меня с собой таскаешь? Вначале, когда у тебя Силы было мало -- понятно. А сейчас? Привык?
– в последнем слове, помимо желания Сергея, прозвучала горечь.
Князь, перебиравший выложенные на расстеленный плащ шарики, отвлёкся от своего занятия и задумчиво посмотрел на капитана. Потом неторопливо и с какой-то отстранённостью проговорил:
– Смотришь. Запоминаешь. Учишься. Впитываешь Силу, - помолчал немного и всё так же, в пространство, добавил: - А Сила тебя меняет...
Над этими словами Гусев думал почти сутки, и только на следующее утро уточнил:
– А Командира?
– И Командира, - согласился князь, перебирая оставшиеся четыре тёмных шарика.
– И Расхитителя... Вы бы сменили ему прозвание. Или этим не пользовались...
– Сделаем, - кивнул Сергей. Его и самого случайно выскочившее слово, как-то вдруг сразу превратившееся в прозвище, коробило.
– Завтра утром будем у своих, - неожиданно сказал Кощей, сунул шарики за... за пазуху (Гусев решил, что пока другого варианта нет, пусть будет этот) и закончил: - Спи!
Против ожидания, это оказался не безоговорочный приказ, как раньше, а просто... Слово? Пожелание? Совет?..
Раздумывая над этим, Сергей проворочался почти час, пока, наконец, не задремал...
К своим они перешли следующей ночью, когда до рассвета оставалось около получаса. Могли бы и раньше -- к фронту вышли через полтора часа после полуночи -- но князь почему-то повернул вправо, и они продолжили свой ночной бег. Когда же наконец сошли с тропы в десятке метров от скучающего у штабной избы часового, Кощей вдруг предупредил:
– Спросить, где мы были и что делали, тебя может кто угодно. А вот отвечать ты можешь только Командиру, вашему боярину и Великому Князю. Остальных же посылай к ним.
Гусев, съевший на всех этих инструкциях, подписках и прочем собаку (причём князь об этом знал!), поначалу обиделся, но потом сообразил, что если напоминают, то явно они сделали что-то этакое. Однако уточнять было не время и не место, и Сергей отложил этот вопрос на потом. Как и многие другие вопросы. Которые, как показало прошлое утро, надо просто не побояться задать...