Трагедия капитана Лигова
Шрифт:
— Идите, Фрол Севастьяныч, — отпустил боцмана Клементьев и добавил: — Передайте Олегу Николаевичу, что я вечерком к нему зайду.
Боцман прикрыл за собой дверь. Ингвалл продолжал стоять, точно изваяние. Капитан пригласил его, указывая на свободное кресло:
— Чашку кофе?
Ингвалл молча кивнул и опустился в кресло. Капитан уже привык к молчаливому гарпунеру. Когда Клементьев набирал команду на китобоец, больше всего беспокойства у него вызывал гарпунер.
Безработных гарпунеров не было. Вернувшиеся из рейсов охотники за китами отказывались от предложений Клементьева:
И вот неожиданно появился Ингвалл. Он пришел к Клементьеву однажды вечером прямо на китобоец и спросил:
— Капитан, вам нужен гарпунер?
Клементьев, с интересом рассматривая гиганта, подтвердил. Тогда Ингвалл коротко сказал:
— Я пятнадцать лет бил китов ручным гарпуном и четыре года из пушки. Я могу служить у вас.
Клементьев был удивлен и насторожен. Он знал, как все владельцы и капитаны китобойных судов буквально охотятся за гарпунерами, а тут сам гарпунер пришел на русское судно. Ингвалл, очевидно, уловил замешательство капитана и сказал:
— Пусть капитан наведет обо мне справки. Говорить, что я буду служить у вас, не надо. Я приду завтра в это же время.
Молча махнув рукой, Ингвалл неторопливо скрылся.
Клементьев терялся в догадках и не знал, как расценить визит огромного норвежца. Навести справки о нем было нетрудно. Вблизи порта находилась таверна «Голубой кит», где собирались моряки со всех судов. Здесь можно было узнать чуть ли не обо всех китобоях мира. Сюда-то и отправился Клементьев. За кружкой грога он разговорился с каким-то подвыпившим шкипером, угостил его и, как бы между прочим, спросил:
— Не знаете ли вы гарпунера Ингвалла?
Шкипер подумал, потом покачал головой и, стукнув кружкой по столу, крикнул через зал:
— Уго! Гарпунера Ингвалла знаешь?
— Лет двадцать, — донеслось из глубины зала. Шкипер сказал Клементьеву:
— Уго знает. Это хозяин таверны.
Георгий Георгиевич пробрался между столиками к стойке, за которой сидел худощавый лысый человек с лицом, покрытым глубокими морщинами. Острыми глазками он осмотрел капитана и, очевидно, приняв его за англичанина, проговорил тонким, как у женщины, голосом:
— Да, я знаю Ингвалла, сэр. Он из нашего города! Он был гарпунером.
— Был? — удивленно поднял брови Клементьев и, чтобы скрыть свое любопытство, пододвинул кружку: — Грогу!
— Да, был, — наполняя кружку, продолжал хозяин таверны. — Вот уже два года, как он в матросах.
— Что же с ним случилось? — Клементьев отпил глоток. — Гарпунер — и вдруг матросом?
— Ингвалл был хорошим гарпунером, но он нарушил закон Лиги. Да, сэр, нарушил. Он допустил к гарпунной пушке молодого китобоя, своего племянника, и
— Его старый друг просил меня передать ему долг, — солгал Клементьев.
— Ингвалл часто бывает здесь. Должен быть и сегодня. Но Клементьев не стал дожидаться прихода гарпунера. Для него было достаточно того, что он узнал. Возвратившись к себе на судно, Георгий. Георгиевич думал о том, что все складывалось как нельзя лучше. Ссора Ингвалла с Лигой гарпунеров была на руку Клементьеву. Он не будет связан ее уставом. «Однако как же Ингвалл решается вторично нарушить законы гарпунеров? — думал капитан. — Ведь Лига ему этого не простит». Об этом он сказал на следующий день явившемуся Ингваллу. Норвежец выслушал его, помолчал, потом ответил:
— Капитан с Лигой дела иметь не будет!
Так Ингвалл оказался на русском китобойце, и вот сейчас он сидел против капитана, держа грубыми пальцами маленькую, тонкого фарфора чашку с кофе, и слушал Клементьева.
Капитан говорил:
— Я, господин Ингвалл, не делаю секрета из своего предприятия и откровенно отвечаю на все вопросы, связанные с промыслом, которые мне задают, но я против того, чтобы за меня это делали члены моего экипажа.
— Я согласен с вами, капитан, — наклонил свою большую голову Ингвалл.
— Почему же в Шанхае вы беседовали с репортером? — Голос Клементьева звучал требовательно и строго.
Ингвалл посмотрел в глаза Клементьеву:
— Я не говорил в Шанхае с репортером, капитан!
— Здесь ваше имя. — Клементьев показал гарпунеру газету.
— Я ни с кем в Шанхае не говорил о нашем судне, — спокойно сказал Ингвалл. Светлые глаза гарпунера смотрели прямо, честно. «Он не лжет», — решил Клементьев и вспомнил, что гарпунер действительно не покидал судна в Шанхае, а репортеров принимал он сам. В беседе с ними Клементьев не упоминал о некоторых особенностях своего китобойца. От кого же о них узнал автор статьи в «Сан-Франциско пост»? «Кто-то очень интересуется моим судном, — думал Клементьев, отпивая кофе. — Для чего? Надо быть осмотрительным».
— Через несколько дней выйдем на охоту, — переменил тему разговора Клементьев.
— Я всегда готов стать к пушке. — Ингвалл осторожно поставил маленькую чашечку на блюдце. — Капитан выбрал район охоты?
— Эти воды. — Клементьев бросил на гарпунера испытующий взгляд: как он отнесется к его сообщению? Ингвалл остался равнодушным. Он покорно кивнул:
— Хорошо, капитан. В Тихом океане я охотился только у Командорских островов.
— Много там китов? — заинтересовался Клементьев.
— Да, но сейчас туда идти поздно, капитан. Зима!
— Может, вы пройдете в город? — спросил Георгий Георгиевич.
— Хорошо, капитан. — И опять равнодушие.
Ингвалл поднялся из-за стола, поблагодарил и вышел. «Немного странный человек», — подумал Клементьев и стал переодеваться. Пора было идти к генерал-губернатору.
За годы, что Клементьев не был во Владивостоке, город заметно изменился. В порту поднялись пакгаузы, у самого порта раскинулся большой базар с длинными рядами, где торговали рыбой, моллюсками, трепангами, овощами…