Трактир «Разбитые надежды»
Шрифт:
Все знают — речники много не возьмут. Неписаный закон с дедовских времен по сей день и впредь запрещал им требовать лишку. Одет, обут, здоров и сыт — тем и жив. От излишков одни беды да ссоры. Опять же, если лишнего нет, все пожитки в один узелок собрать можно, зато уж никто не придет грабить.
Самый отпетый в сторону речников косо не глянет. Кто может сказать наперед, когда понадобится их помощь, бывает, и сама жизнь на кону стоит. А так — приходи, садись за стол, всякому рады, всякому миска каши и свежая рыба найдется, угостят, на ночь глядя спать уложат
День уже прошел верхний предел, когда Серая Вода показалась впереди, шумя бесконечными валами, быстрыми и неуемными, как дикие звери.
— Не ходи туда, Лешага, — еще раз попросил старый знакомец, по молчаливому согласию возглавивший раздольников. Теперь Леха понял. Он увидел селение верхним зрением. Вернее, то место, где еще совсем недавно было селение.
— Марат, Тиль, вы с Лилией отправляетесь вон к той опушке. Там нужно разбить лагерь, — скомандовал он.
— А как же поселок? Может, лучше там? — встрял чешуйчатый. Ноги его гудели от долгой ходьбы, трофейные ботинки напитались потом. Больше всего ему хотелось сейчас рухнуть где-нибудь, желательно возле огня, а не заниматься лагерем. Тем более куда разумнее ему казалось отдохнуть в селении, а не на очередной поляне.
— Я приказал что-то непонятное? — Леха нахмурился.
— Но это же неразумно! Что вы мне машете? — возмутился юнец, глядя на вчерашних раздольников. — Я сам могу рожи корчить не хуже вашего! — он грозно оскалился.
— Неразумно? — ученик Старого Бирюка повернулся к дракониду. — Своему Темному Властелину расскажешь, что разумно, а что неразумно, — он резко сгреб Марата под мышку. — Хорошо же, раз тебе неймется, пошли.
— Отпусти меня немедленно! Я сам пойду! — чешуйчатый попробовал было вырваться, но это только вызвало смех окружающих, уж больно нелепо болтались в воздухе его ноги.
— Всем остальным выполнять приказ! — обрывая веселье, рявкнул воин. — Ты пойдешь со мной, — он кивнул на нового атамана. — Остальные — дрова, вода, огонь. И быстро.
— Лешага… — начала было Лилия.
— Погоди, — смягчаясь, попросил он. — Я скоро вернусь.
Леха прибавил ходу, не опуская Марата на землю.
— Ты уже знаешь? — осторожно поинтересовался раздольник, с благоговением глядя на охотника за головами.
— Знаю, — не сбавляя шага, ответил тот. — Как звать?
— Егором нарекли, да только все больше Анальгином кличут.
— Что за слово-то такое?
— Не знаю. Красивое слово. А из каких земель пришло — кто теперь разберет? У нас говорят: Дикое Поле имя дает. А я и не спорю.
— Ну, Анальгин, так Анальгин, — бывший страж резко сменил тон. — Ваша работа?
— Да ты что, Лешага? За кого ты нас принимаешь?! Мы что ж, не люди?! — он посмотрел на возмущенного Марата и быстро добавил: — Не прими на свой счет.
— О чем это вы все время говорите?! — взорвался чешуйчатый.
— Не дергайся, хотел увидеть — сейчас увидишь.
— Ты плохого не думай, Лешага, мы тут не при делах! Я тебе правду говорю, чем хочешь поклянусь… —
— Не вы, тогда кто? — лицо воина было мрачно, в голосе слышалась угроза.
— Не знаю я, — Егор-Анальгин ударил себя кулаком в грудь, — хоть на куски режь. Как есть, не знаю. Но только я правду тебе говорю — полютовали там не по-людски. Будто звери дикие.
— Звери огня страшатся, — через плечо бросил Леха. — А тут…
— И это тебе известно? — поразился Анальгин.
Вдруг рядом с Лешагой завыл пес. Сел наземь и завыл скорбно и безнадежно. Стая, до того мерно трусившая позади них, подхватила скорбную песнь вожака.
— Чего это они? — недоуменно спросил отпущенный, наконец, на землю Марат. Все вокруг знали какую-то страшную тайну, о которой он один не догадывался, и это было ужасно обидно.
— Не шуми. Сейчас увидишь, — повторил ученик Старого Бирюка.
Селение показалось вдруг, стоило подняться на холм. Прямо здесь, на вершине, лежала поваленная деревянная конструкция, обгоревшая и разбитая.
— Это что такое было? — осторожно поинтересовался юноша, ковыряя длинным когтем обуглившуюся древесину.
— Вышка. Тут рядом на реке каменные перекаты, и речники поддерживали на вышке огонь. Подавали знак, что дальше водой идти опасно. Вон там, гляди левее, видишь, река вся в пене? Это перекаты и есть. А чуть левее — переволок, здесь лодки посуху тащили. Потому селение в этом месте и поставили.
— Точно-точно, — подтвердил раздольник. — А теперь вон, — он ткнул пальцем в черное обугленное пятно на берегу, — все, что осталось от поселка.
— Это как? Такого же быть не может! За что?! — ошарашенный Марат начал всматриваться в кучи золы, остовы домов и странный холм посреди всего этого.
— Мы досюда вчера поутру дошли, — словно оправдываясь, начал Анальгин. — Уже так было. Ты не подумай, Лешага, мы тут ничего не трогали, и в мыслях даже не имели. На тот берег хотели уйти. На этой стороне от прорв совсем житья не стало. А к реке спустились, тут вот такое… Аж до печенок, как есть, пробрало. Мы тоже люди, не волки лесные. Всякое творили, всего повидали, но чтоб вот так…
Воин шел молча. Чешуйчатый старался поспевать за ним. Бывший раздольник не усердствовал, ему совершенно не хотелось вновь глядеть на пепелище.
— Веришь, не мы тут… — в который раз начал оправдываться старый знакомец.
— Помолчи, — цыкнул ученик Старого Бирюка, подходя к руинам.
— Ой, — протянул Марат. — Это же все люди, — он указал на то, что от поваленной вышки показалось холмом.
— Да, — выдохнул охотник за головами. — Их связали и сожгли. Видишь, как лежат?
— Вижу, — прикрывая пасть рукой, с трудом проговорил позеленевший юнец.