Трамвайность
Шрифт:
Инга недовольно фыркнула, а Муромский кивнул:
– Наконец-то. Вот и трамвай.
– Где? – спросил Веник, понимая всю нелепость вопроса.
Мимо пронеслось несколько автомобилей, но никакого трамвая и близко не наблюдалось.
– Вон же он, вон. – Муромский показал рукой в сторону пустой дороги.
Веник лишь моргнул, но этого оказалось достаточно, чтобы на улице успел возникнуть старенький желто-красный вагон трамвая, медленно подъезжающий к остановке. Вместо номера у него значилась буква «П». Двери распахнулись.
– Здравствуй,
– Обижаешь, Ильич, все по расписанию. Тютелька в тютельку.
– Не стоим, поднимаемся, – стал подталкивать сзади Стих.
Веник коснулся поручня, желая удостовериться, что перед ним не иллюзия. Обычная железная скоба с облезшей серой краской.
Патефон предпринял отчаянно-жалкую попытку метнуться в сторону, но Стих положил ему на плечо руку и доверительно-интимным тоном сказал: «Не надо». Патефон сник.
Изнутри трамвай ничем особым не выделялся. Старый советский вагон, каких сейчас и не встретишь. Ни турникетов, ни валидаторов, ни даже компостеров.
– Петрович, позволь представить, Вениамин и Патрик. Вениамин, между прочим, – Муромский перешел на шепот, – будущий кондуктор. Только Артане не говори. Не будем пока расстраивать девочку, ладно?
– О чем речь, Ильич! – Петрович улыбнулся. – Привет молодым резервам!
– Отпустите, мы ничего не знаем про вашу торговлю порошком, – зашептал Патефон.
– Не обращай внимания, Петрович, он шутит. – Муромский отодвинул Патефона в сторону.
– Шутит – это хорошо. Люблю веселых пассажиров. Слышь, малый, анекдот какой новый знаешь?
– Потом, Петрович, все потом. Мы спешим. Тени ждут, сам понимаешь. – Муромский явно торопился.
– Понимаю. Тогда в путь, что ли?
Водитель щелкнул переключателем, и двери за всеми вошедшими закрылись. Трамвай вздрогнул и поехал вперед.
Внешне Петрович соответствовал своему отчеству, ставшему именем. Ржаные пышные усы, лукавый взгляд, немолодое, но доброе лицо. Небрежно накинутая на плечи куртка-спецовка и тельняшка дополняли образ. Не хватало только скомканной сигареты в зубах, но, судя по облепленной жвачкой панели, Петрович боролся с пагубной привычкой.
– Садитесь на свободные места. – Муромский кивнул на ряд потертых коричневых кресел.
Свободы выбора хватало: только три места в конце вагона занимали пассажиры. И с одного из них, потягиваясь, встала слегка полноватая девушка в синей форме. Через плечо у нее висела связка с рулончиками билетов, а в руках она держала фуражку с острым козырьком и блокнот.
– Здравствуйте, вы новые пассажиры? Я Артана Кица, кондуктор. Билет стоит одну денежную единицу вашей местности. Также есть возможность приобрести проездной билет на определенное число поездок, – зевая, сообщила девушка.
– Артана, ты меня помнишь? Муромский. Степан
– Иволгу я помню! – с ноткой обиды в голосе заявила кондуктор. – И Стиха, конечно, тоже! А вот вас, мужчина, нет. И кто эти двое парней?
Веник отметил, что Стих улыбнулся, когда кондуктор вспомнила его. Впрочем, улыбка быстро исчезла, оправдывая убийственное имя.
– Артана, посмотри записи. На букву «М» – Муромский.
Девушка надела фуражку, машинально поправив две светлые косички. Она испытующе посмотрела на Муромского, после чего открыла блокнот.
– Да, действительно есть. Ага, ага, да, представитель, да, точно. Точно! – Морщинки на лбу девушки разглаживались по мере того, как она читала и вспоминала. – Степан Ильич, простите, что забыла. Все вылетает из головы, сами знаете.
– Интересно, почему Стих все помнит? Вы же с ним из одного склеротичного мира. Или все дело в излишке жира, который давит на мозг? – вставила Инга, расстегивая куртку и присаживаясь на сиденье.
– Иволга! – Стих покачал головой.
– Молчу, молчу, молчу. Я само молчание. – Инга подмигнула Патефону. – Рыжий оценил бы шутку, если б знал контекст грядущей патовой ситуации. Не правда ли, Степан Ильич? Как думаете, он ей понравится? Наверняка. Она любит рыженьких и болтливых.
– Кому ей, что за намеки? – Патефон нервно сглотнул.
– Не обращайте внимания, молодой человек. Не стоит беспокоиться.
– О, как раз ему стоило бы побеспокоиться. – Инга встала и с важным видом прошла в конец вагона, к другим пассажирам.
– Когда Иволга шутит о моем весе, значит, настроение у нее в высшей степени отвратительное. Что случилось? – спросила Артана.
– Мосградские игрища, не обращай внимания. Иволга та еще злобная стерва, – прокомментировал Стих, пристраиваясь у окна.
– Инга решила устроить театральное представление с молодыми людьми, чтобы хитростью заполучить у меня картину и попытаться вытащить оттуда значок, – пояснил Муромский.
– Значок?
– Да. Кондукторский значок. Она хотела сделать своего Жмыха кондуктором. Поставить Теней перед свершившимся фактом.
– Старик, в самую точку со Жмыхом. Умеешь тонко подметить, – сказал Стих, рассматривая в окне убегающие назад дома.
Веник посмотрел туда же. Трамвай приближался к остановке Покровские ворота.
– Жун хороший помощник. Всегда справляется с обязанностями кондуктора, когда заменяет меня. Наверное, он больше подходит для трамвая, – задумчиво произнесла Артана Кица, дотронувшись до серебристого кольца-броши, приколотого к форме.
– Нет, Артана. Если бы он подходил больше, чем ты, Тени изначально выбрали б его. А так он лишь твой помощник, не более.