Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман
Шрифт:
– Этот подлец, - шепотом сказала она. – Этот пакостник. Я сама не знаю, как я его не убила.
Спокойная решимость сильной русской женщины, доведенной до последнего, прозвучавшая в ее словах, привела Женю в ужас.
– Ираклий? – спросила она.
Саша кивнула. Схватила с тарелки баранку и хрустнула ею: казалось, она не чувствует вкуса, ест, только чтобы отвлечься.
– Я застала его с другой женщиной, - медленно, шепотом сказала Саша. Какая-то опереточная трагичность ее тона вдруг показалась Жене наигранной;
– Это была певичка из кафешантана*, - прошептала Саша. – Я некоторое время назад стала подозревать моего мужа, но только сегодня увидела все своими глазами. Он обнимался с ней прямо на улице. Один бог знает, как давно это продолжается и к чему может привести…
– О чем ты? – рискнула спросить изумленная Женя.
– О том, - Саша зло ткнула себя пальцем в живот. – Эти продажные твари часто имеют целые букеты дурных болезней. И я…
Голос ее задрожал, она уткнулась лицом в ладонь и всхлипнула. Потом опять подняла голову.
– Я за волосы оторвала эту дрянь от Ираклия, а потом дала ей пинка. Она завизжала, и мой муж набросился на меня. Он не очень сильный, но когда разозлится, в него точно черт вселяется. Он уже пытался меня поколачивать, я давала отпор…
– Он тебя бил? – спросила ошеломленная Женя, не подозревавшая ни о чем подобном.
От всей этой истории вдруг повеяло исконным русским ужасом, долей тысяч простых русских женщин, о которых общество молчит. Раньше казалось, что они с Сашей, образованные, благородные барышни, непременно всегда будут выше этих животных отношений…
Саша презрительно улыбнулась.
– Пытался, да кишка тонка. К счастью, он у нас живет, а не я у него, мои бы ему не позволили. Но сегодня… я за ребенка испугалась, мне ведь не за себя надо бояться. И я убежала сразу к тебе. Не могу видеть эту скотину, с души воротит…
– И как же ты теперь? – шепотом спросила Женя.
Саша мрачно допила остывший чай.
– Не знаю.
– Ты потребуешь развода? – спросила Женя.
Саша усмехнулась.
– Хотела бы, но ведь не мне с этим жить, а ему, - она показала на свой живот. – Как он родится без отца, без фамилии? И Ираклий меня обеспечивает. Одна я не проживу.
– А ты не боишься, что…
Саша догадалась.
– Нет, мне ничего не передастся, - брезгливо сказала она. – Ираклий ко мне и не притрагивается сейчас.
– Почему? – изумилась Женя.
– Почему? Сама я не допускаю, - спокойно, как житейское дело, объяснила Саша. – Мне же нужно беречься. Доктор предупредил.
– Так, может быть, Ираклий потому и… - начала Женя, но замолчала, увидев злобу, блеснувшую на лице Саши.
– Почему бы то ни было, - яростным шепотом сказала ее подруга. – Я ему не девка, а жена. Я Виргинская, а не его подзаборная дрянь. Я не позволю приносить в мой дом всякую грязь!
– Ну и что ты сделаешь? –
Саша вдруг сникла.
– Не знаю, Евгения…
И Женя снова увидела перед собою несчастное Сашино будущее, так похожее на будущее тысяч их соотечественниц. Женя с самого начала видела, что Сашин жених – человек не ее круга, ступенью ниже Саши. А может, даже не одной ступенью. Женя ужасно пожалела, что не удалось предотвратить Сашин брак.
Но что бы тогда Саша стала делать? Что может делать незамужняя женщина? В обществе им почти нет места.
– Пойдем, Сашенька, я тебя уложу спать, - сказала Женя, поднимая Сашу с места и думая, как они завтра объяснят все ее матери. Но сейчас это было неважно.
Женя уступила Саше свою кровать, а себе постелила рядом на полу.
Саша несколько мгновений лежала к ней спиной, потом повернулась.
– Родителям что скажешь?
Женя пожала плечами.
– Неважно. Придумаю что-нибудь.
– Скажи – мы угорели, - предложила Саша. – За печкой не уследили. Мужа дома не было, родители ушли к брату, а я к вам…
– Зачем? – спросила Женя.
– Ты совсем не знаешь жизни, - печально усмехнувшись, ответила подруга. – Ты думаешь, можно такой сор выносить из избы? Пусть меня испачкали, я ни за что не позволю еще и имя свое марать.
“Саша дрожит за свое имя, - подумала Женя. – Боже мой, как же за него должен дрожать Василий!”
– Спи, Сашенька.
Саша отвернулась и замолчала. Могло показаться, что она напряжена и бодрствует, но вскоре она действительно крепко заснула – усталость взяла свое.
На другое утро Жене пришло письмо из издательства.
* В древнегреческой мифологии - женщина, наказанная богами за гордыню смертью всех своих детей.
* Кафе или ресторан, где выступают артисты, исполняющие произведения легкого, развлекательного, часто фривольного характера.
========== Глава 15 ==========
Письмо из ящика вытащил Роман Платонович – пока его семейство и Саша еще сидели за завтраком. Господин Прозоров, уже будучи в пальто и калошах, присыпанный утренней метелью, вернулся от дверей в гостиную.
– Дуня! Возьми, - громко сказал он горничной.
– Что это, Рома? – привстала Серафима Афанасьевна. Она была бледна и взволнована с того момента, как узнала о присутствии в доме Саши. – Дуня, дай сейчас же сюда!
– Слушаю, барыня, - с готовностью направилась к ней Дуня, протягивая письмо.
Женя вскочила с места: все внутри перевернулось и будто облилось тем горячим чаем, который дымился у нее в чашке.
– Мама! Это мое! – крикнула она на всю гостиную, мгновенно сообразив, что это может быть.