Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман
Шрифт:
– Иди спать, - сказала она Игорю.
Тот посмотрел на нее, хотел опять возразить – но кивнул. Поцеловал Женю.
– Доброй ночи. Не засиживайся.
Наконец Женя оказалась одна.
Игорь еще некоторое время оставался в комнате, но Женя его уже не слышала – она уже была одна, в своем мире, который умела воссоздавать вокруг себя, как стену, почти мгновенно.
Вскоре муж ушел. Женя некоторое время сидела и хмурилась над своей рукописью в полном одиночестве, а потом почувствовала, как мимо нее скользнула кошка, задев пушистым
– Ну иди ко мне, малышка…
Женя подхватила Незабудку на колени, и та сразу же громко заурчала. Женя стала рассеянно почесывать кошку за ухом, не глядя на нее. Вдохновение не шло. Она чувствовала, что должна работать не над теперешним рассказом, а над совсем другой вещью.
“Я должна переписать историю Полины и Антиоха, - подумала Женя. – Переписать окончание начисто. Теперь я знаю его. Но нужно вспомнить все начало, а его нет – единственный экземпляр остался в издательстве…”
Через некоторое время Женя устала от бесплодных усилий. Она опять готова была заплакать, чувствуя, что зря обидела мужа и лишила себя сна. Как редко что-нибудь удачно складывается!
Женя бросила перо на груду черновиков, уже скопившуюся рядом. Потом легла головой на стол, уткнувшись лицом в локоть.
“Я только немножко полежу тут…”
Женя уже смутно, отчаливая от берегов реальности, почувствовала, как кошка освободила ее колени от своей тяжести. Но она уже не услышала, как Незабудка громко замяукала, задрав хвост и напружившись.
По комнате пронесся ветер, коснувшись холодом Жениной щеки.
***
Женя проснулась. Голова кружилась со сна, и она не понимала, что ее разбудило. А потом поняла - повернулась и вскрикнула, вжавшись в край стола.
Напротив нее стоял Василий Морозов, скрестив руки на груди, и печально улыбался ей. Он был так же молод и красив, каким Женя его запомнила – так же лежали темные волосы, так же смотрели прекрасные карие глаза. Одет Василий был в черный костюм, в котором его похоронили.
Женя быстро перекрестилась. Василий покачал головой.
– Ты знаешь, что я не причиню тебе зла.
И голос у него был точно такой же, как при жизни, звучный и чувственный. Женя хотела встать, приблизиться к нему, дотронуться… но не посмела; она осталась сидеть, вцепившись в спинку стула, которая отгораживала ее от этого видения.
“Вот уж воистину, “вложи персты в раны””, - думала она, во все глаза глядя на ночного гостя. Женю бросало то в жар, то в холод.
“Я, конечно, сплю”.
– Почему ты печален? – спросила она Василия. – Разве ты не… рад, что жив?..
Василий тихо рассмеялся. Жене казалось совершенно естественным, что теперь они говорят друг другу “ты”, как муж и жена. Как будто она совершенно естественно заместила Лидию – а может, всегда занимала ее место в сердце и желаниях этого человека.
– Верно, у меня много поводов для радости, - сказал Василий. – Я не буду рассказывать тебе, что я видел и пережил, иначе ты прежде времени
Женя нахмурилась. Ей не верилось в это.
– Но почему же тогда ты огорчаешься? – спросила она.
Женя догадывалась.
Василий поник головой.
– Из-за моей жены, - сказал он. – Из-за многих, кто не верит в меня. Ты знаешь, как чутки духи в сравнении с вами? Мне очень больно видеть, как Лидия отрицает меня и мое существование. Ее слезы жгут меня, как огнем.
Женя, охваченная жалостью к этому фантому, точно к живому существу, поднялась со стула и приблизилась к Василию. Она протянула руку, но не решилась коснуться его.
Василий улыбнулся и взял ее за руку.
Женя ошеломленно смотрела призраку в глаза. Рука его оказалась горячей, сильной и упругой, как рука живого мужчины, и она чувствовала биение пульса под кожей.
Василий погладил ее ладонь, потом поцеловал эту ладонь. Женя почувствовала прикосновение его губ и дыхания.
– Это невероятно, - сказала она жалобно. – Вася, я сошла с ума. Теперь я точно это знаю.
Он укоризненно покачал головой.
– Теперь и ты ранишь меня.
Помедлил.
– Что тебя смущает? Ты думала, что я должен быть чем-то вроде амфоры, наполненной светом? Но ведь то, что ты видишь – мое тело. У меня есть внутренние и наружные органы, подобные вашим… вернее, это ваши физические органы создаются по образцу наших.
– Быть не может, - изумленно сказала Женя.
Она невольно опустила глаза.
Василий понял, что пришло ей на ум, еще раньше нее самой, и гармонически рассмеялся, вогнав Женю в краску.
– Да, я мужчина, - сказал он.
“Конечно, а как иначе объяснить то, что он мог делать со мной в своем флюидическом образе?” - подумала Женя. Поняла, что Василий прочел и эту мысль. Кажется, теперь он мог угадывать, что она думает.
– Пойдем сядем рядом, я объясню тебе, - сказал он.
Женя послушно направилась к дивану. Она ничего не могла поделать с мыслью, трепетавшей на пороге ее сознания – что ей пора в желтый дом или что она уже туда упрятана. Под ноги ей попалась Незабудка, описывавшая круги у ног призрака; Василий нахмурился.
– Брысь!
Кошка вздыбила шерсть, зашипела - а потом вдруг метнулась вон из комнаты, точно ее облили.
Женя села на диван, сложив руки на коленях. Ее знобило.
“Зачем он Бусю обидел?”
Василий сел рядом – совсем как живой, только диванные пружины под ним не прогнулись, как будто призрак не имел веса.
– Вы здесь, в вашей скорбной юдоли, не имеете понятия о могуществе духа, - начал он, устремив проникновенный взгляд на Женю. – Но даже здесь силою этого духа создаете вещи, достойные восхищения.
Василий улыбнулся. Женя поняла, что он говорит о ее романе, и была польщена.
– Мы же силою духа создаем как наши одеяния, так и наши тела, - продолжал Василий.