Трансильвания: Воцарение Ночи
Шрифт:
— С малышкой Ларой все будет в порядке. Я обещал, что присмотрю за ней. Иди же. Когда положишь корзинку у входа, нажми на звонок. Это такая черная выступающая вперед кнопка сбоку у двери.
Юная Шиаддхаль коротко кивнула и сделала несколько шагов по направлению к двери. Она держала спину прямой из последних сил, хотя все ее тело сотрясали судорожные рыдания, которые еще не успели увлажнить глаза, но успели вызвать нервный тремор.
На долю секунды остановившись возле двери из красного дерева, на которой красовалась железная, витиеватая литера ‘W’, Лара поцеловала спящую дочку в лобик, и пара слезинок упала на крошечную щечку маленькой Шиаддхаль.
— Прощай, моя малышка. — Принцесса эльфов поставила корзинку на желтый-черный, видавший виды линолеум и нажала пальцем на кнопку, о которой говорил вампир. Тихая мелодия раздалась за дверью, и Лара поспешно покинула коридор. Когда лифт уже стремительно уносил
Паника и безысходность догнали ее сейчас, в тот момент, когда она в сопровождении Владислава вышла на улицу. Вот теперь королева Шиаддхаль почувствовала себя одной на всем белом свете, опустошенной и неживой. Больше не за что было бороться. Не на что надеяться. Ее дочери… Скорее всего, она никогда больше их не увидит. И в этом была лишь ее вина. Виновата, что полюбила… Подобная дурная карма преследовала ее семью с тринадцатого столетия. Проклятие невозможности родить мальчика. Которое ниспослали на головы Шиаддхаль за то, что одна из них полюбила вампира…
Больше не в силах сдерживать утробный вопль, Лара дала волю слезам. С каждым проделанным шагом ее все больше захлестывала истерия, которой с каждым проделанным шагом она поддавалась все больше и больше.
Без лишних слов, на короткое мгновение, Владислав крепко сжал девушку в своих цепких объятьях. Постояв так с минуту, он прошептал ей на ухо. — Никуда отсюда не уходи. Я перекушу каким-нибудь ночным путником и вернусь за тобой. Подождешь?
Взяв ее за подбородок, вампир сосредоточенно поглядел в глаза девушке, в которой до сих пор нервные импульсы порождали его черные глаза, так напоминавшие глаза ее мужа-тирана, которого она ненавидела больше всех на свете за то, что пришлось так поступить с собственными детьми. С детства Лара мечтала о дочке. Наряжать ее в красивые платья, играть с ней в куклы, причесывать перед сном и читать сказки об эльфийском народе, авантюрных приключениях и славных сражениях на ночь. Теперь же обе ее дочери будут называть матерью чужих женщин. Чужие женщины увидят их взросление, их первые улыбки. Чужие женщины выдадут замуж ее дочерей. Все потому, что она посмела полюбить ‘презренного’, а ее народ был слишком критичен и нетерпим. Правила, возведенные в культ в Благодатной Долине, почитались всеми и каждым. Их нарушение грозило смертью.
— Хорошо. Я останусь здесь.
Коротко кивнув в ответ на согласие эльфийки, вампир направился в сторону лесополосы.
— Мир без магии. Хартфорд. Оук-драйв. Пятидесятый дом. Она около двери. Одна. Сопротивление не окажет, в силу психического разлома и полного бессилия после родов и расставания с дочерьми. Я выполнил условия сделки. Помните об этом. Если с головы Лары Изиды Кармины Эстеллы Шиаддхаль хоть волосок упадет, нашему соглашению конец. Я найду вас и разорву вам глотки. Хочу, чтобы вы уяснили это для себя. Я украшу вашими внутренностями ваш же офис.
Передав мысленный сигнал Хранителям Баланса Измерений, он ждал, стоя на лесной опушке, скрывшись в тени высоких дубов, которые и дали название этой улице. Голубоватое свечение осветило собой пятидесятый дом на Оук-драйв, и из портала показались две фигуры, облаченные в черное. Двое седовласых высоких эльфов с зачесанными назад волосами и поблескивавшими в левом ухе серьгами мгновенно схватили не успевшую даже оказать сопротивление златовласую, худенькую, сгорбленную от горя фигурку. Толкнув ее в открытый посреди улицы портал, они сами исчезли в нем, и голубое свечение погасло. Все кончено. Теперь Лара Шиаддхаль старшая предстанет перед судом за совершенное преступление — за любовь к ’презренному’, и ответит за него посредством смертной казни. Владислав задумчиво смотрел на то место, где еще недавно горело голубое пламя, а юная девушка истерически кричала, сопротивляясь, пытаясь вырваться, зовя его на помощь. Против воли по щеке вампира стекла скупая слеза. Дать себе отчет откуда она взялась и по какой причине, его мертвое, давно переставшее биться сердце так и не смогло…
Амфитеатр так называемого зала суда эльфов напоминал Колизей. Бесчисленным и бесконечным рядам с обвинителями не было конца. Люди что-то кричали со своих мест, ожесточенно сотрясали воздух руками и массивными палицами, плевали с презрением на арену. За ее спиной, в восемнадцати шагах, расположилась виселица. Она стояла в самом центре, похожем на манеж.
Одета она была просто, даже чересчур просто, в облачение из грубой мешковины. Золотые волосы трепали порывы северного ветра, а ее изумрудные глаза полуслепым от все заволочившего горя взглядом пристально рассматривали этот мир и людей, которые его населяли.
Ее нежные босые ступни до крови резали острые камни и жесткий песок. Среди тысячи тысяч глаз презиравших и плюющих в нее, она видела глаза той, кто была готова простить ее и поступиться правилами. Глаза той, кто никогда не смогла бы презирать ее. Той, которая хотела властью всей династии Шиаддхаль остановить омерзительных тварей, бросавших камни в хрупкую фигурку на арене с криками и воплями: ‘Шлюха вампира!’, ‘Потаскуха презренного!’
Но, увы, это было уже не в ее власти. Кроме материнской любви, за несколько часов постаревшая, словно за сотню лет, Изида Шиаддхаль не имела иной власти. Теперь королем эльфов был Валерий-завоеватель. И отдать приказ о казни или помиловании мог только он. Изумрудные глаза королевы-матери роняли слезы на покрытое морщинами в сорок два года и изведенное муками лицо. Возжелав всему миру доказать, что ее дочь невиновна, что все, что эти люди имеют против Лары — пустые слова, и ни у кого нет реальных доказательств ее греха, Изида понимала, что эти тысячи тысяч просто насмерть забьют ее палицами. А приказ об этом отдаст сам Валерий-завоеватель. В который раз королева-мать осознала, насколько была развита интуиция ее дочери, ведь Лара панически боялась отца одного из порочных ночных созданий и брака с ним, словно это приведет ее к смерти. Но какое теперь это имело значение? Юная королева эльфов в восемнадцати шагах от виселицы, а она беспомощно наблюдает из толпы, не в силах помешать этому безумию.
Неслышно подошел Валерий-завоеватель. Седые волосы крепкого и высокого шестидесятилетнего мужчины разметались в беспорядке по его спине, за которой ветер трепал фиолетовый плащ, накинутый поверх доспехов.
Королева-мать взяла короля эльфов и всех цыган за руку. По ее щекам стекали крупные слезы, но, увидев это, Валерий-завоеватель только безжалостно усмехнулся.
— Они нашли ее посреди улицы в другом мире. Это ничего не доказывает. У вас нет реальных доказательств ее вины. Пожалуйста, молю тебя. Как мать. Помилуй ее. Лара не могла… Она не могла быть связанной с ’презренным’ и, что еще хуже, она не могла состоять в порочной связи с твоим сыном. Я не так ее воспитывала. Это всего лишь слова. У гвардейцев, что притащили ее сюда, нет ничего, кроме голословных обвинений. Предоставьте реальные доказательства вины моей дочери. Иначе — не смейте трогать ее. Я знаю. Я точно знаю. Что бы ни сподвигло Лару бежать, у нее есть на то весомая причина. Ты же — муж ее. Что тебе стоит помиловать одну хрупкую, невиновную девочку? Она еще девочка. Валерий… Пожалуйста. Ты, как король, пользуясь авторитетом, можешь ее спасти. Это старуху-мать уже никто не станет слушать…
Вырвав свою руку из рук раздавленной горем и уничтоженной Изиды, Валерий-завоеватель лишь усмехнулся во второй раз.
— Не смей называть сына Сатаны и порождение тьмы моим сыном. Мало я сделал что ли, чтобы положить конец его гнилому существованию, после того, как дал жизнь, в надежде на то, что мальчик вырастет сыном божьим, а не превратится в исчадие ада. У меня есть все необходимые мне доказательства. У меня есть этот ‘презренный’, по одной реакции на которого, ты поймешь, что она с ним встречалась тайком от тебя. И не гневи Бога. Не смей напоминать мне о том, что эта эльфийская шлюха — моя жена. После того, как она отдалась мертвому щенку, которого я породил и которого убью однажды, мне даже прикасаться к ней, как к женщине, противно. А гвардейцы ничего не выдумывали. У них свой информатор, который им все и сообщил. Что твоя дочь бежала с мертвым выродком, из-за которого любовь всей моей жизни — Алианна, покинула меня в расцвете сил. Лара бежала потому что боялась, что я узнаю о ее распутстве и с ’презренным’, и с тем, кого ты так неосмотрительно назвала моим сыном. Королева Шиаддхаль предала свой народ и своего мужа, и она понесет наказание, которое заслужила. Сегодня я — ее личный палач.
Валерий зашагал прочь, и его длинный фиолетовый плащ зашуршал по земле. Спустившись на манеж по лестнице и приблизившись к эльфийке, он накрутил ее золотистый локон на палец и прошептал ей на ухо. — Ты, как и все распутные твари. Не в силах устоять перед моим сыном. Боишься уже смерти? Или выжить боишься? Ты же сгниешь за месяц, если даже останешься в живых, ведь такова природа каждого вампира. Входя с ним в тесную связь, ты заражаешься трупными ядами, которые выжирают тебя, пока не останется от тебя один лишь скелет, а вся плоть не сгниет. Но тебе повезло, что ты такая красивая. Будь моей женой. И, приняв просьбу твоей матери, я спасу тебя. Даже достану антидот, чтобы ты выжила после ночи с вампиром. Ну что? Ты готова забыть своего ‘презренного’ крестьянина и быть моей?..