Трансильвания: Воцарение Ночи

Роксенбер Лорелея

Резкий и отточенный удар коленом в живот. Тяжело дыша, я высвободилась, и мы двинулись по кругу. Медленное танго. Победивший в нем остается на свободе, проигравший снова попадает в плен омерзительных рук презренного инцестника.

— Не брыкайся. — Он улыбнулся. — Иди ко мне, мое солнышко. Я знаю, как ты скучала. Знаю, что ночами произносила мое имя во сне. Не отказывай себе. Если бы не твой зов о помощи, я бы так и не узнал, где ты.

— Зов о помощи? — Я презрительно рассмеялась, сплюнув на пол ему под ноги. — Вот Вам мой зов о помощи, Ваше Величество. Чтобы я думала о тебе после того, что ты сделал с моей дочерью и нашей семьей? Да будь я проклята, если бы так было.

Я отерла пот со лба. Тирада была слишком жаркой.

Теперь я ждала ответной реакции.

— Как грубо по отношению к себе. Вешаешь проклятия на свою голову сама. Неразумная! — Усмешка сверкала темными огоньками в его глазах. Глазах предателя. Глазах всей Вселенной. — До меня доходили несколько другие сведения. Как хорошо, что твоего олуха здесь нет, и мы можем всласть обсудить, не натерла ли ты мозоли на пальчиках, пока умоляла меня явиться княжить над тобой и ласкала себя, запредельно нервную, мечтая о моих руках на своем истосковавшемся теле. Боги смеются над фразами типа ‘Случайная встреча’. Я чувствую тебя, я чувствую твое настроение и состояние, потому что мы связаны и предназначены друг другу. Я слышу все твои мольбы. И я уже говорил, что эмансипация тебе не к лицу. Могла бы просто заглянуть и попросить. Я ни разу тебе не отказывал. Зачем было страдать и изводить себя? Нервы-то не железные.

Игнорируя наглую усмешку, которую пощечиной хотелось стереть с его морды раз и навсегда, я продолжила ход по кругу. Пока никто из нас не совершал выпады и не нападал. — По-моему, ты женат, если слухи не врут. О чем ты вообще говоришь и какого черта забыл в моем доме?

— С тыльной стороны замка есть заросли и кусты — просто заглядение для уединения. А королева здесь никакого значения не имеет. У тебя вип-билет на любое время суток ко мне. Твои психологические проблемы я еще с твоей человеческой жизни решаю. Почему бы и не помочь девушке, если она просит, жаждет и зовет так, что меня аж выталкивает из дома наша с ней связь? Ну, что скажешь, не дадим друг другу умереть от жажды, утолим наш голод?

— Гори в аду, монстр. — Из последних сил выдавила я, тяжело дыша.

Я не успела даже сообразить, как моментально схватив меня в охапку, Владислав снова вдавил меня в стену.

— Твое сопротивление только раздражает и будит зверя внутри меня. Лучше б ты затыкаться вовремя умела. — Он склонился ко мне, касаясь моих губ своими. Через несколько секунд я почувствовала, что забылась и совершила непростительное. Его язык касался моего языка и неба. Я позволила себе пустить его, разжала челюсти, чего не позволяла Джорджу. А с ним… Я снова вышла из-под контроля, оказавшись рядом… Расслабилась, изначально собираясь драться до последней капли крови…

— Черт тебя дери. — Гневно прошипела я, прекращая поцелуй. Перед глазами поплыли черные круги, а комната начала вращаться по кругу. — Ты как всегда себя переоценил. Это омерзительно. Дай мне пакетик для рвоты. Меня уже тошнит.

— Раньше не жаловалась. А сейчас ты хочешь довести нас обоих до белого каления. Слова, вылетающие из твоего рта ничего не значат. А значит лишь это.

Медленными отточенными движениями он расплел мою косу.

— Так тебе лучше. Крестьяночка. Казалось бы, воздух и работа в поле должны были благотворно сказаться на внешности. Отчего же такая бледненькая? Почему кровь застыла в жилах? Никто не гнал ее два месяца. — Его шепот обжигал мне ухо, заставляя трепетать все тело, заставляя его покрываться мурашками. — Сейчас ты вспомнишь, что я могу сделать с твоей кожей, помимо хлыста. И кровка побежит быстрее по венам.

Одним резким движением он разорвал шерстяное колючее серое платье на груди. Я была абсолютно голой. Здесь, в деревне, нижнее белье было негде взять. Руки бывшего мужа грубо и беспринципно зарождали огонь внутри меня, сжимая мои груди, касаясь живота и ниже.

— Я убью тебя, чертов инцестник. — Я из последних сил била кулаками в грудь морального урода, а глаза мои смотрели в его черные,

вспоминая профиль, выточенный будто бы рукой мастера эпохи Ренессанса. Спадавшие на лицо цвета воронова крыла волосы. Открытую шею, когда его голова запрокидывалась на подушку, отдаваясь моим губам. Очерченную линию подбородка. Золотую серьгу в левом ухе. Острые, мужественные скулы. Тонкие губы, искаженные грубой усмешкой. Прикоснуться бы к ним. Всего на миг. Я хочу не так много. Один. Раз. Пройтись. Языком. Нет. На него нельзя смотреть. Я теряю контроль.

— Ты убьешь сейчас мои пальцы сокращениями стенок своего огненного лона. Что, маленькая? Красота моего лица и тела сильнее твоей ненависти? Всегда была. Давай, подсыплем еще немного ярости. Ты сейчас кончишь, маленькая сучка с широким спектром сексуальных желаний, зная, что никто не разожжет это пламя в тебе, кроме меня.

— Получите, любимый, мою высшую степень восхищения Вами. — Я плюнула ему в морду от бессилия, не сумев вырваться из крепкого захвата рук графа.

— Ах ты, тварь. Ты мне так камзол испортишь. — Он сдавил мне горло так, что я резко решила вспомнить, как прекрасно иметь возможность дышать. Внутри меня все пульсировало и заходилось огнем. Чем меньше воздуха в горле, тем чаще судороги внизу живота скручивали и полоскали мое тело жидким огнем. Владислав отпустил мое горло, и я судорожно вдохнула через кашель.

— Какие бледные щечки. Недостаток гемоглобина. Джордж тебя точно не кормит, бедняжку. Даже не знаю, как и вернуть им естественный румянец. Может, так?

Резкий удар выбил меня из колеи. Я вскрикнула от боли, пытаясь схватиться за ужаленную ударом щеку. Тщетно. Мои руки все еще были скрещены над головой. На сей раз магией, которой он открывал двери конюшни, не прикасаясь к ним. Он пользовался колдовством очень редко. Перебирая мои волосы одной рукой, гладя ей мою щеку, а затем нанося резкий отточенный удар всей ладонью, он не забывал пытать меня, погружая почти полностью свою другую руку в меня. Я сбилась со счету, пытаясь определить хотя бы примерное количество ударов. Им не было конца. Мои щеки подвергались практически инквизиторским пыткам, и на них оставались длинные красные полосы, глядя на которые, граф нежно улыбался.

— Я скучал по тебе. Ты не веришь, но я скучал каждый день. Мне не хватает моей партнерши по преступлениям. Вернись ко мне, любимая. Без тебя чудовище правит мной и вовсе безраздельно. — Слезы стекали по его щекам. Я отхватила еще с десяток ударов. Я изнемогала от жара похоти. Внутри меня его рука гарантировала рай и ад одновременно, а каждый удар по горевшим и без того щекам подводил меня все ближе к высвобождению энергии. Пламенное сердце билось и пульсировало внутри меня так, что не было уже никаких сил сдерживаться.

— Последний удар. Дай. Дай мне свою энергию. — Его глаза жгуче и фанатично смотрели прямо в мои, широко раскрытые с расширенными от возбуждения зрачками. Удар хлестанул изо всех сил по щеке. Я держалась до последнего, но не смогла. Издав вскрик, я почувствовала, как огненное сердце внутри меня изливается жидким огнем. Он вжался своим телом в мое, пока я придушенно хрипела и конвульсировала, агонизируя.

— Хватит врать своему мужу. Хватит прикрываться тем, что он умрет, если завладеет тобой. Надеюсь, эта гнусная ложь хотя бы позволяет спать тебе спокойно по ночам, зная, что и далее и впредь будешь оставаться чистой, хорошей, стерильной девочкой для меня. Либо идем со мной. Твоя корона и трон все еще ждут тебя. Расторжение брака, ты — не идиотка, Лора, должна была понять, что оно было фиктивным. Как и этот брак. Что твой, что мой. Нам не разрушить клятву, которую мы дали старейшинам вампиров. Наш союз записан в истории. Он вечен. Какой смысл сопротивляться, если ничего не изменилось, и ты по-прежнему желаешь меня? Либо изволь уже жить дальше, ничего не скрывать от мужа и исполнять его желания. Иначе это называется не ’жить дальше’, а ’отвлечение’.