Трапеция
Шрифт:
из вольтижеров, маленький аккуратный седовласый старик, схватился за
трапецию и проделал в воздухе долгую плавную дугу. На пике полета он резко
сложился пополам, без видимых усилий перевернулся в двойном заднем сальто
и, грациозно вытянувшись, ухватился за руки ловитора.
Тем временем второй вольтижер, длинноногий парень в трико, поймал
вернувшуюся трапецию и прыгнул вперед. Старик отпустил руки ловитора, парень выпустил трапецию, и оба пролетели
Парень благополучно оказался в хватке ловитора, а старик схватился за
выпущенную парнем трапецию.
У Томми от совершенства маневра перехватило дыхание – он никогда не видел
полеты так близко – однако старик, оказавшись на мостике, закричал:
– Плохо! Грязно! Марио, ты слишком рано отпускаешь! Еще раз!
Когда трюк был проделан еще трижды, старик взял полотенце, набросил на
плечи и сел на край мостика. Томми, не обретя еще дара речи, развернулся
уходить, но тут младший вольтижер крикнул:
– Погоди, Анжело! Раскачайся-ка хорошенько. Хочу еще раз попробовать.
– На новом месте? Как знаешь, парень. Шея твоя, – отозвался ловитор.
Когда Марио прыгнул, Томми уже знал, что тот хочет испробовать. Легендарное, практически невозможное тройное сальто в воздухе. Сделав два переворота, парень пошел на третий, но слишком поздно. Перевернувшись в воздухе, он
сгруппировался, упал в сетку, пару раз спружинил и издал горький смешок. Затем
кувыркнулся с края сетки. Издалека Томми принял его за взрослого, но теперь
видно было, что между ними всего несколько лет разницы.
– На что пялимся, приятель?
– А что, закон запрещает? – отозвался Томми. – Просто считаю, что вы хороши. У
наших последних акробатов и посмотреть не на что было.
– О да, я был крут. Особенно минуту назад.
– Просто не повезло, – Томми неожиданно застеснялся. – У вас почти получилось.
Когда-нибудь точно получится.
– Всенепременно. Когда-нибудь. За тысячу попыток получилось дважды.
Наверное, на второй тысяче получится раза четыре. Ты вообще кто? Явно не
городской. Из цирка?
– Я Томми Зейн. Младший.
– А, парнишка Тома Зейна? Познакомился с твоим отцом прошлым вечером, –
гимнаст пожал ему руку. – Тоже будешь дрессировщиком?
– Нет, мистер Сантелли.
Парень хохотнул.
– Ладно тебе, я же не старик. Мистер Сантелли – это мой дед. Вон там.
– Я слышал, как он называл тебя Марио.
– Сценическое имя. В семье всегда был Марио. Вон тот – Папаша Тони, мой дед.
Ловитор, Анжело, мой дядя – брат матери. Он тоже Сантелли. А меня
Гарднер… Мэттью-младший. Отец ловил маму, когда она выступала. Он умер, я
тогда был маленьким. А ты выступаешь?
– Езжу на парадах, помогаю Ма Лейти с костюмами. Иногда выхожу на замену в
воздушном балете, если кто-нибудь из девочек берет выходной. В парике, – и тут
Томми набрался храбрости. – Но на самом деле я хочу быть воздушным
гимнастом.
Он ожидал, что Марио засмеется или обронит что-нибудь свысока, как
большинство взрослых. Но признаться внезапно показалось очень важным. А
ответ он примет любой – от настоящего-то акробата.
Но Марио только вздернул одну из своих дьявольских бровей.
– Правда? Ты долго в воздушном балете?
– Лет с девяти. Как все дети.
– Знаю, сестра выступала. Получается?
– А чему там получаться? – в запальчивости воскликнул Томми. – Даже у Ма
Лейти получилось бы, если б нашелся трос, который ее выдержит.
Марио начал было смеяться, затем умолк. Пристально посмотрел на Томми, сведя брови почти в одну линию, затем оглянулся на пустой аппарат. Папаша
Тони и Анжело уже ушли.
– А знаешь что… Хочешь слазить?
– Наверх? На аппарат?
– Трусишь?
– Нет, – быстро открестился Томми. – Просто когда я в последний раз лазил на
высоту, меня оттуда сняли. И задали трепку.
– Ну, обещаю, что трепку тебе никто не задаст. Вперед.
И вот Томми в первый раз полез по узкой качающейся лестнице. И даже в этот
первый раз он лез, как все акробаты: держась только за боковую стропу, оставив
тело снаружи, опираясь на перекладины лишь пальцами ног. Он никогда не
делал подобного прежде, но получалось это у него так же естественно, как
дышать. Мостик закачался – Марио ступил позади.
– Вижу, высоты ты не боишься. Твой отец высокого роста?
– Где-то пять и семь. Но я не уверен.
– А мать?
– Примерно с меня. А что?
– А то, что, если ты собираешься вымахать до шести футов, можешь даже не
начинать. Я считаюсь слишком рослым для вольтижера, а во мне всего-то пять и
восемь. Хотя вряд ли ты будешь таким высоким. Сколько тебе? Лет десять?
– В мае было четырнадцать, – холодно ответил Томми.
– Значит, для своего возраста маленький. Нет, я не пытаюсь тебя оскорбить, наоборот, это хорошо. Значит, уже можно начинать. Главное, чтобы хватало
роста дотянуться до трапеции с мостика. Вот, – Марио снял трапецию с крючка. –