Трапеция

Брэдли Мэрион Зиммер

Достанешь?

Он достал и, задержав дыхание, впервые сомкнул пальцы на шершавой

перекладине.

– Ты же знаешь, как падать в сетку?

– Конечно, – сказал Томми тонким голосом. – Надо падать на спину, так?

– Верно. Ну что, попробуешь?

Томми даже не поверил, что он всерьез.

– Честно? Можно?

– А как же еще учиться? Вперед.

Расстояние вдруг показалось огромным, а сетка, наоборот, слишком маленькой и

непрочной.

–

Вперед, – повторил Марио. – В худшем случае свалишься в сетку. Давай.

Томми схватился покрепче и прыгнул. Вспомнив, как гимнасты начинают

раскачиваться, выбросил ноги, выгибаясь. Трапеция послушно описала долгую

дугу, но в конце стропы сцепились, а руки начали соскальзывать. Позже Томми

узнал, что акробаты натирают их канифолью, сейчас же он, отчаянно

извернувшись, умудрился пустить трапецию в обратный полет. Однако же

пропустил мостик и полетел назад.

– Не паникуй! – крикнул Марио. – Можешь повернуться сюда лицом? Если нет, замедляйся и падай!

Этот поворот Томми проделывал десятки раз – на одиночной трапеции на

десятифутовой высоте. Оказавшись на пике очередной дуги, он кое-как

перехватился вспотевшими ладонями. А потом, дождавшись момента, прыгнул на

мостик и свалился позади Марио, отчаянно оттолкнув трапецию в сторону и с

неуклюжей торопливостью ухватившись за боковые стропы.

– Тише! Тише! – Марио со смехом его подхватил. – А то в сетке окажешься. Ну, по

крайней мере, ты вернулся. Я думал, упадешь… большинство в первый раз так и

делают. Я, например, упал. Тоже не удержался, повис на одной руке… чуть не

вывихнул, – он улыбнулся воспоминаниям. – Вот что. Приходи раз четыре-пять в

неделю по утрам, будем начинать. Но не торопись.

Это было несколько месяцев назад, но не все оказалось так просто. Мать

побелела, когда Томми ворвался в трейлер и вывалил ворох новостей. Он

познакомился с новыми акробатами, один из них пообещал научить его полетам и

даже пустил на аппарат.

– Ну я ему скажу пару ласковых, – прошипела она, запихивая тарелки в раковину.

Том Зейн, покуривавший послеобеденную трубочку, воспринял весть более

стоически.

– Бесс, успокойся. Ты же знаешь, он с детства помешан на полете. А Марго уже

научила его всему, что знала. Я как раз собирался попросить Тонио Сантелли

взять его…

– Ну уж нет, Том! Акробатика, лестницы, воздушный балет – это еще куда ни шло.

Но воздушные трапеции! Том, там шестьдесят футов! Один неверный шаг…

– Мама… – в животе снова свернулся клубок. – У них всего сорок футов. Люди на

открытых трибунах почти на такой же высоте. И там есть сетка.

– Послушай, Бесс. Я

знаю Сантелли. Тони начал летать, когда мы с тобой еще на

свет не появились. Никто из них не подпустит Томми к трапециям, пока он не

будет под надлежащим присмотром. Удивительно, что Сантелли вообще решили

им заняться… обычно они работают с семьей, не берут чужих. Кто это был, Томми? Пожилой такой… Антонио?

– Нет, молодой парень. Марио.

– Так, – сказала Бесс Зейн, – ладно Антонио, но мальчишка? Он вообще понимает, что делает?

– Не такой уж он и мальчишка, – возразил Том. – Призывного возраста… лет

двадцать-двадцать один. Он летает с ними годами. И хорошо летает. Они

выступали у Старра.

– Господи, и что же они делают в наших трущобах?

– В тридцатые у них был какой-то несчастный случай, и семья временно

раскололась, – ответил Том Зейн. – Я не в курсе деталей.

Такое выражение его лица Томми знал с детства. Отец был в курсе, даже очень, только не хотел при нем обсуждать.

– Так или иначе, они здесь, и Томми надо ловить удачу. Никто не сможет научить

его лучше. И они приличные люди, Бесс, семейные. Старой закалки. Томми будет

с ними хорошо. Расслабься, Бесс, пусть парень развлекается.

Вот так все и началось. Сперва от случая к случаю – по несколько минут за раз.

Один лишь Марио уделял мальчику внимание, Папаша Тони вообще его не

замечал – по крайней мере, так казалось Томми – но он все равно был доволен.

Антонио Сантелли обладал громким резким голосом и весьма вспыльчивым

темпераментом. И то, и другое он с готовностью пускал в ход, не делая разницы

между своими и чужими. Анжело держался вежливо и дружелюбно, но для него

Томми был просто очередным ребенком, прибившимся к номеру. Помимо

нескольких минут уроков шла тяжелая кропотливая гимнастика: работа на

параллельных брусьях, которые держал для него отец; часы бесконечных

простых кувырков; обучение владеть своим телом под любым углом, переворачиваться и менять руки в любой точке кача, безопасно падать в сетку.

Постепенно сумбурные минуты три-четыре раза в неделю превратились в

полноценные тренировки. Закончив ежедневную утреннюю разминку, Папаша

Тони и Анжело надевали свитера и уходили. Марио подавал знак, и Томми

карабкался на аппарат.

Довольно скоро мальчик начал проявлять нетерпение – он жаждал настоящего

полета. Раскачивания на одиночной трапеции, перемежающиеся падениями в

сетку и маневрами на перекладине, не сильно отличались от упражнений на

воздушной лестнице в десяти футах от земли. Но когда Томми сунулся с этим