Трапеция
Шрифт:
злюсь?
Он мрачно натянул костюм, дергая тюлевые юбки. К юбкам прилагался скверно
сидящий лиф и старые балетные туфли. Сетка покалывала ноги. Выйдя в своем
розовом наряде на улицу, Томми почувствовал себя донельзя глупо, но все вокруг
были слишком заняты, чтобы обращать на него внимание.
Марго ушла, однако Маленькая Энн ждала его, и Бетси Джентри была здесь –
хрупкая немолодая усталая женщина с перевязанной ногой. Велев Томми сесть и
наклонить голову, Бетси
на кувырках.
– Если он свалится во время представления, ты будешь выглядеть глупо, мальчик
мой.
В ее речи слышался легкий акцент. Томми было известно, что Бетси не
американка, но откуда она приехала, он не знал и никогда не интересовался. А
тут вдруг стало любопытно, но времени на вопросы не было.
– Этот твой пояс упадет через минуту. Маленькая Энн, дорогуша, подай
полотенце, я его закреплю.
Бетси принялась запихивать полотенце в розовый лиф, но Томми оттолкнул ее
руку.
– Не надо, – пробормотал он. – Пусть лучше эта штуковина падает…
Его смущению не было предела. Господи, только фальшивой груди ему и не
хватало! Раньше ему давали костюм для маленьких девочек, с прямым лифом.
– Ты слишком раздался в плечах, – раздраженно пояснила Бесс. – Маленькая
Энн, закрепи тогда булавкой.
Застегивая булавку, девушка шепнула Томми на ухо:
– Что с тобой сегодня? Не волнуйся… ты всю эту чепуху и во сне станцуешь.
– Я не волнуюсь. Просто чувствую себя полным придурком.
– Мама говорит, что ругаться нельзя, – чопорно пожурила Маленькая Энн.
– Я не ругаюсь. Все дети так говорят. Это не плохое слово.
Томми глянул в зеркало. Отражение казалось костлявым и неуклюжим, со
слишком широкими плечами и бледным лицом под соломенного цвета париком.
Маленькая Энн с завитыми кудряшками смотрелась в розовом наряде мило. Он
же выглядел как идиот.
– Помадой намазать?
– Да ну тебя! – взвился Томми. – Я, по-твоему, кто?
– Нет, ну что-то по-любому надо, – возразила девушка. – Томми, что случилось?
– Если мне что и надо, так это мешок на голову, – буркнул он.
– Оставь его, Маленькая Энн, – велела Бетси. – Томми, никому нет дела до того, как ты выглядишь.
– А выгляжу я так, будто бы сбежал из шоу уродов!
– Ничего подобного. Ты всего лишь один из десяти. И пока ты не сделаешь чего-
нибудь совсем ужасного – а ты не сделаешь – никто на тебя смотреть не будет.
Все, идите оба.
Стоя позади Маленькой Энн у «черного входа» – входа для артистов – Томми
мечтал превратиться в невидимку. Том Зейн-старший, все еще в пробковом шлеме
и белом костюме, в которых работал
оглядел сына с головы до ног. Ничего не сказав, махнул стеком в знак
приветствия и ушел.
– Наша музыка, – шепнула Маленькая Энн. – Две минуты, – она поправила волосы.
– Если забудешь, просто смотри на меня… Эй, Томми, ты чего?
– Чувствую себя странно. Будто сейчас стошнит.
Девушка схватила его за руку. Ладонь была такая же, как у него, – твердая, мозолистая, сухая от канифоли.
– Это ничего. У всех бывает. И у меня тоже. Ты справишься. Мама говорит, глупо
было не разрешать тебе регулярно выступать. Что ты не перенервничал вовремя.
Мама говорила тете Бесс… - она замолчала, стиснула его пальцы и выпустила. –
Наш выход.
И побежала к аппарату.
Выскочив с девятью девушками на манеж, Томми бросил быстрый взгляд на
публику. Когда он начал карабкаться к сияющим кольцам, солнце било в лицо.
Следующие шесть минут, пока барабанная дробь и взрыв аплодисментов не
возвестили о конце номера, у Томми особо не было времени заботиться о том, как
он выглядит. Уходя с манежа, он запнулся о ленту балетной туфли и упал на
клоуна. Тот беззлобно его оттолкнул. Возле форганга Марго потрепала Томми
по плечу.
– Неплохо, неплохо, только в следующий раз следи за ритмом, – и убежала на
следующий номер.
Томми пошел снимать розовый костюм и парик.
Вечернее выступление прошло так же, а ближе к ночи, когда рабочие готовили
цирк к долгому переезду в Сан-Анжело, в дверь трейлера Зейнов постучала
Марго. Внутри было темно: кабель передвижного генератора уже отцепили. При
свете керосиновой лампы Томми помогал маме складывать посуду.
– Входи, Марго, – пригласила Бесс Зейн. – У нас остался кофе… надо допить, а
то придется выливать.
Она налила кофе в пластиковый стаканчик.
Марго отхлебнула горькой черной жидкости.
– Хочу взять Томми в воздушный балет, пока Бетси не поправится. Я прослежу, чтобы ему что-нибудь заплатили.
– Тетя Марж, – выпалил Томми, – я же выступаю завтра с Сантелли в Сан-
Анжело, помните?
– Ну, нам ты нужен, а они обойдутся. Я поговорю с Тонио.
– Мама… – взмолился было Томми, но Бесс, повернувшись к нему спиной, мыла
кофейник.
– Делай, как сказано, Том-младший.
– Да, мэм… – понурился он.
Возразить было нечего.
По сравнению с прошлым годом Сан-Анжело выглядел меньше, грязнее, унылее.
Томми трудно было представить, что он действительно жил здесь с октября по