Трасса "Юг". Парни из 90-х
Шрифт:
– Был бы отец жив, ничего бы не произошло, – с уверенностью сказал Шалимов.
– Давай к делу, – сказал я. – Ты можешь нам хранилище открыть? Вот ключ.
Кирилл поглядел на ключ, потрогал пальцем причудливую бородку.
– Вроде похож. Только вот какой номер ячейки?
– На месте разберемся.
– Раевский, ты гонишь, – пробормотал Шалимов. – Мне еще надо вспомнить, какие там коды...
– Вспоминай скорей. Тебе что для этого нужно?
– Процент не возьму, – с усмешкой отозвался Шалимов. – Пойдем. Туда надо через первый этаж идти.
Спустя
Шалимов помедлил, оглянулся на нас, затем с нескольких попыток отворил какую-то дверь с кодовым замком. Мы оказались в просторном помещении, в котором не было ни стульев, ни столов, ни окон – только три тяжелые металлические двери. Пошатываясь, Кирилл подошел к одной из них и набрал несколько цифр на замке.
– Здесь сейфы для физлиц, – пояснил он.
Дверь распахнулась. Банкир щелкнул выключателем, и мы увидели небольшую комнату, напомнившую мне камеру хранения на вокзале, только куда более серьезную. Одна из стен этой комнаты вся как будто бы состояла из сейфов. Здесь было, пожалуй, около сотни ячеек, закрытых прочными бронированными дверцами. В каждой дверце виднелась замочная скважина, похожая на хитро прищуренный глаз. Еще на каждой дверце была табличка с номером.
Номера я не знал.
Я поглядел на свой ключ. Подумал. Попробовал вставить в замок ячейки, что была в самой середине. Нет, ключ даже не поворачивался. Попытался открыть дверцу рядом. Не тут-то было.
Руки у меня дрожали. И вдруг, как обычно в таких случаях, я нервно засмеялся. Меня забавлял полнейший буратинизм происходящего. Папа послал своего глупого сына-буратину учиться жизни. А он вписался в дурную компанию. Обманным путем присвоил золотой ключик. И уже раскатал губу на сокровище.
Вот только этому буратине так и не дали денег, вспомнил я. Накормили какой-то басней, как обычно. Даже настоящего человека, как в оригинале, из него не вышло.
– Так и остался бревном, – пробормотал я.
На меня посмотрели с удивлением. Я пришел в себя.
– Lenin-35, – напомнил Костик. – Кругом одни символы. Попробуй.
Тридцать пятая ячейка была возле самой стены. Я вставил ключ в замочную скважину, и моя рука дрогнула.
Ключ повернулся в замке. Я услышал, как в толще стальной двери мягко лязгнули безупречно подогнанные массивные засовы: усилия моей руки было бы для этого недостаточно. «Наверно, там какая-то система шарниров или противовесов», – подумал я, а сам медленно, очень медленно потянул за ручку и приоткрыл дверцу.
Внутри лежал чемоданчик.
– Ну вот, что-то типа того, – проговорил Макс у меня за спиной.
Кирилл Шалимов стоял молча, прислонившись к стене.
Я протянул руку и вытащил чемодан. Собственно, он больше походил на сейф с ручкой для переноски. Он был довольно увесистым. И вдобавок был заперт на два кодовых замка.
Слесарь с хорошим инструментом распилил бы этот сейф за полчаса. Но что-то подсказывало
Присев на корточки, я зажал чемодан между колен. Тронул замки. Они были не простые, а электронные. Чтобы открыть каждый из замков, нужно было набрать четыре цифры. Надпись по-английски гласила: после пяти попыток неправильного набора цифр сейф закрывается навсегда.
Это несколько напрягало.
Последний уровень игры имел какую-то хитрость, которую невозможно было разгадать случайно. Принцесса отдала герою ключ. Теперь требовались коды доступа.
– Пять попыток. И поллимона баксов, – пробормотал я.
Я заметил, как по лицу Шалимова пробежала болезненная гримаса.
– Да, Кирюха, – сказал ему Макс. – Это мы хорошо зашли. Еще по коньячку?
Кирилл собирался что-то ответить, но не успел.
На всех этажах завыли сирены, этот звук врезался в уши, и скрыться от него было невозможно. Мы кинулись наверх. Толкнув плечом какую-то дверь, Шалимов едва не упал. Вслед за ним мы ввалились внутрь и оказались в полутемной комнате охраны.
На обширном столе светились сразу четыре телевизионных монитора. Все показывали разное. На одном был виден переулок и наш белый автобус. На другом – пустынный холл РОСТ-Банка. Наконец, третья камера охватывала перспективу проспекта.
У парадного подъезда стоял темный «бмв» и большой туристский автобус-«икарус». Из автобуса выбирались на тротуар бородатые люди в камуфляже. Двое или трое уже возились возле входной двери. Камера, повешенная во внутреннем дворе, поймала в кадр еще нескольких боевиков.
– Не успели. Не успели, – повторял Шалимов. – Теперь и до меня добрались.
«Ему-то что. А вот если они нас тут найдут, нам мало не покажется», – понял я. И снова очень отчетливо представил себе несколько картин, одна другой мрачнее.
Сирены продолжали орать. Макс толкнул Шалимова в бок:
– Что делать-то будем? Думай.
Шалимов не ответил. Он как будто оцепенел, глядя на монитор.
– Бежим, – крикнул я ему прямо в ухо.
Сирены внезапно перестали выть. От неожиданности я чуть не уронил чемодан.
– Они уже здесь, – вздохнул Шалимов. – Сигнализацию вырубили.
Разом погасли и мониторы. Последним кадром, что успели передать в Хьюстон камеры наблюдения, был крупный план вскрытой входной двери – и жирная фигура, едва уместившаяся в дверном проеме. Несомненно, я уже встречал этого человека.
Мы снова бежали по коридору, спускались по каким-то лестницам, темным переходам – я вспомнил, как однажды, в моем раннем детстве, мы с матерью были в цирке и в антракте забрели куда-то за кулисы, куда зрителям ходить было не положено. Помню, как тогда, в детстве, из-за угла навстречу нам вышли какие-то краснорожие клоуны. Они вдруг закричали, затопали ногами и напугали меня до полусмерти, и с тех пор я ненавижу цирк – а заодно и «макдональдс». Наконец Макс метнулся в какой-то тупик и остановился перед неприметной дверцей. Рванул за ручку. Дверь оказалась незапертой.