Траст
Шрифт:
Интересно, многие ли из собравшихся ночью спали, гадал Бисквит. Или торчали всю ночь на задних дворах, глазея на чудовищные алые губы, ярко освещенные и похотливые. Или изливали душу своим священникам все утро, кипя гневом, молясь и ломая голову, что же будет с их округой, некогда казавшейся вполне безопасным местом.
На следующей неделе выезд 55 станет местом стремлений, влекущим дальнобойщиков из Нью-Джерси купить знойные фильмы и принять ледяной душ. Уж тут никаких сомнений: покамест местная публика еще сдерживает свои эмоции, но его откровение повергнет их в такое неистовство, какого в округе Камберленд еще не видывали.
Аллан
Городишко был засушливый, а от занятий – рафинированного, мучительного языка профессоров, долдонивших и долдонивших свое, – у него сводило зубы. То, как они размывали грань между добром и злом, доставало его донельзя.
Не самый ловкий адвокат. Но и не самый захудалый. Не самый беспощадный. Зато самый упертый. Бисквит следовал букве закона, опираясь на свои убеждения и совесть, а не на логику или исследование фактов. Он был адвокатом, повергавшим в восторг всех обездоленных, некогда не сходившим с первой полосы «Фейетвилл Обсервер», надеждой простых граждан, пострадавших от загребущих лап большого бизнеса.
Четырьмя годами ранее Бисквит подал иск против «Кавенер Ленд Девелопмент» – компании, вошедшей в листинг NASDAQ, расквартированной в Калабасасе, Калифорния. Он подал групповой иск от имени четырнадцати домовладельцев из Ривервуд-Саут близ Форт-Брэгга. Семьи из того района жаловались на халтурную работу застройщика, что крыши у них текут, как решето, при каждом дожде. Плесень и грибы растут повсюду.
Партнеры по его бывшей адвокатской конторе посоветовали поставить на деле крест.
– Нам никогда не заплатят.
– Дело не в деньгах, – доказывал Бисквит. – Мой старик служил. И я не стану тут рассиживаться, глядя, как кучка кретинов из Калифорнии обирает наших сержант-майоров. Я возбуждаю дело – с вами или без вас.
Без.
Старший партнер, фигурально выражаясь, дал Бисквиту под зад коленом прямо на месте.
– Мы наняли вас заключать сделки с недвижимостью, а не ввязываться в тяжбы, в которых если кто и может победить, то уж вы в распоследнюю очередь.
Бисквит совладал с сильным желанием сказать: «Пошел на хрен, золотце».
Он взялся за дело вопреки всяким шансам и вел его из полинезийского тики-бара под Брэггом, принадлежавшего ему на паях с зятем [12] . В распоряжении «Кавенер» было больше денег и следователей. Больше наемных убийц, всех до единого выходцев из Гарварда и Йеля. Все больше, и больше, и больше. Они были компетентными оппонентами, матерыми юристами, а он надрал им в суде задницы.
Кроме бедствующих семей, в Бисквита верили очень немногие. А те жили в поросших плесенью домах с сырыми фундаментами и без рубероида под черепицей. Им надо было верить хоть в кого-нибудь – в кого угодно, – а он оказался единственным адвокатом, пожелавшим взяться за дело с оплатой по результату.
12
Зять – несмотря на большое разнообразие обозначений степени родства в русском языке, именно этот термин выглядит наиболее смутным:
А еще на него надеялась Вера Энн Хьюз. Она всегда говорила мужу: «Ты сможешь выиграть это дело».
Свои посредственные адвокатские навыки Бисквит компенсировал тщательностью изысканий. Он опросил всех до единого – все семьи в районе, строительных инспекторов и клерков городского управления. Он прогуглил [13] всю верхушку руководства «Кавенер», изучая их прошлое под лупой до тошноты. Он выискивал песчинку, крошку, хоть какую-нибудь мелочь, способную дать его клиентам преимущество.
13
Прогуглил – если этот неологизм вам еще не знаком, срочно наберите его в строке ввода поисковой системы Google.
А наткнулся на гору. Фейетвилльский строительный инспектор согласился встретиться в «Полинезийском баре Фила». И их разговор, подогретый тремя порциями «Май-тай», которые влил в себя каждый, превратил адвокатскую практику, во всех прочих отношениях заурядную, в пьедестал для легенд.
Инспектор: «Как по-вашему, сколько ваши клиенты заплатили за свои дома?»
Бисквит: «В среднем по двести тысяч».
Инспектор: «Сомневаюсь, что эти дома стоят хоть три тысячи за пару».
Бисквит: «Что вы имеете в виду?»
Инспектор: «Дешевле их снести и построить с нуля, чем все отремонтировать».
Бисквит: «Но ведь ваш департамент выдал акты приемки в эксплуатацию».
Инспектор: «Сплошная липа. Мой предшественник брал на лапу, и я могу это доказать».
Эта история затмила все фейетвиллские новости – отчасти благодаря тому, что Бисквит умел работать с прессой. Он обещал напитки – «Военно-морской грог» за счет заведения – в «Полинезийском баре Фила» за каждую напечатанную статью и каждый вышедший в эфир телевизионный ролик о «Кавенере». Застройщик пошел на мировое соглашение вскоре после публикации сокрушительной статьи в «Уолл-стрит Джорнел».
Сумма, выплаченная по соглашению, не раскрывалась. Но Бисквит прикарманил 2,1 миллиона долларов. А его репутация набрала и вес, и статус.
Свой успех он растолковывал, будто давал рецепт коктейля: «Немного разнюхивания, чуть-чуть преувеличения и большое количество СМИ».
Теперь наметилась новая битва. Жители Либерти Пойнт Плантэйшнз согласились, что Бисквит Хьюз – самый подходящий человек, чтобы защитить их кусочек американской мечты. Но они даже не догадывались, что Бисквит уже успел откопать.
Температура в гостиной семейства Локлир от такого скопления народа нарастала. Адвокат почти физически ощущал их упования. Чувствовал надежду, что его слова смогут поправить дело. Что «Самые интимные радости» уберутся прочь, и жизнь вернется в нормальную колею.
– Знаете, что сказала моя дочь? – провозгласила миссис Джейсон Локлир. Она связалась с Бисквитом первой, настигла его еще вчера утром. Все взоры в комнате обратились к ней. Локлир – женщина крупная, и на время она завладела ситуацией.