Трепетание предсердий
Шрифт:
Артем слушал и никак не мог сопоставить спокойный голос с крикливой скандальной бабенкой, устроившей хай в его кабинете.
Кажется, она это поняла. Сказала:
– Простите меня, пожалуйста. Не смогла вчера совладать с нервами.
– Ничего. Всякое бывает.
И это правда. Его коллеги, да и он сам нередко подвергались нападкам не совсем адекватных пациентов и их родственников. На врачей писали жалобы, угрожали, стучали кулаками по столу, устраивали скандалы. И со всеми надо было разговаривать вежливо, всем отвечать
– Мы ведь с Толиком вместе больше года… Я очень за него переживаю, боюсь, вдруг что-то случиться. Как я тогда одна? Как?
В голосе слышался надрыв и сдерживаемые слезы. Эге, да она сейчас того…
– Не переживайте, пожалуйста, – Артем постарался добавить в интонацию «бархат», говорили, подобные интонации действуют успокаивающе. – Мы делаем все возможное. Думаю, ваш супруг скоро пойдет на поправку.
– Ну… он не супруг пока… Мы только собирались. Уже назначена дата свадьбы. Хотели пожениться весной, в мае. Как вы относитесь к предрассудкам? А то многие говорят, если в мае свадьба, то всю жизнь будете маяться.
– Я вообще к предрассудками плохо отношусь, – улыбнулся Артем. – Предрассудки и медицина не совместимы абсолютно… Ирина… не знаю вашего отчества…
– Что вы, что вы, для вас просто Ирина.
– Хорошо. Ирина, вы к Анатолию Алексеевичу, – ух, он даже отчество вспомнил, – приходили ежедневно? Вечером или утром?
– А что? – в ее голосе мгновенно пропали и слезы, и надрыв. – Вы почему спрашиваете?
– Для анамнеза надо, – не найдя ничего лучше, вывернулся Артем. – Как по-вашему, он в последнее время шел на поправку?
– Вам виднее, – в голосе Ирины послышались металлические нотки. – Это же вы его лечили.
– Вот я и хочу получше узнать динамику. Чтобы понять, какие препараты назначать, какие процедуры проводить.
– А, это другое дело, – она оживилась. – Я приходила в основном вечером, часов в шесть. До семи была у Толи, потом шла домой. Ну, так-то он получше в последние дни выглядел. Кашлял поменьше. Я ему говорю, не кашляй на меня, а он все равно кашляет, представляете? Да и вообще отделение у вас – сплошной рассадник. Чихают, кашляют, как тут не заболеть? Вы-то сами не болеете?
– Чеснок ем, – улыбнулся Артем.
– Это правильно. А вот Толя чеснок не любит. Так его, может, кто-то заразил? Ну, из больных? Может такое быть?
– Вряд ли. Мы подозреваем, он мог выйти на улицу, – Артем понимал, что несет чушь, но не говорить же дамочке про водку. – Надышался морозным воздухом, получился рецидив.
– Да вы что? Нет, он не мог. Толя очень следил за здоровьем.
– А вас он провожать не выходил? Скажем, до вестибюля?
– Нет-нет, – так поспешно сказала Ирина, что стало ясно: выходил. – Нет, он даже из палаты не выходил… Хотя, погодите, из палаты выходил. До конца коридора меня довел.
– Это
– Да что вы? Какое позже? У вас ровно с семь проход закрывают. Подумаешь, на две минуты задержалась, так они еле выпустили!
– То есть, вы ушли в семь ноль две, Анатолий вас не провожал, и больше к нему никто не приходил?
– Да откуда я знаю, приходил или нет.
– Но он не говорил, что кого-то ждет?
– Ничего он не говорил. И не ждал никого. А что? Почему такие вопросы? Вы все-таки в чем-то меня подозреваете?
– Нет, нет.
Голос Ирины стал ломким, нервным. Артем поспешно попрощался и дал отбой.
Значит, она не знает, кто к нему приходил примерно в половине восьмого. Или знает, но не желает сообщать. Нет, наверное, не знает.
Странно, что Лариса никогда не рассказывала про Ирину. Подруги все-таки. Впрочем, он не очень хорошо знал ее подруг, придерживался принципа: захочет – расскажет.
Артем вышел из спальни.
Почти та же картина, что вчера – Шура сладко спит на диване, обнимая книжку. Артем укрыл ее пледом, подоткнул с боков, как всегда делала мама.
И услышал какой-то странный звук. Не то щелчки, не то постукивание.
Он вышел в коридор. Входная дверь была сейчас закрыта только на цепочку, отчего покачивалась из-за сквозняка и издавала те самые странные звуки.
Неужели снова приходила Лариса? Все поняла, не стала звонить ни в дверь, ни на его телефон. Ах, да, телефон его был занят. А входного звонка он мог и не услышать.
Уставший и полуголодный, Артем вернулся в спальню и, переодевшись в трико и футболку, прилег на кровать. И сразу же уснул крепким здоровым сном без сновидений.
6.
Praesente
aegroto
(
consilium
)6
К нему подошла мама, накрыла одеялом и подоткнула с боков. Наклонилась и расцеловала в обе щеки.
– Ну, мам, – то ли сказал, то ли подумал он.
И это означало: я уже большой мальчик, что за нежности такие?
Мама приятно пахла мазью Вишневского и едва уловимо – какими-то духами, он не знал, какими, но очень нежными, то ли ландышем, то ли сиренью.
– До свидания, – прошептала она на ухо.
– Угум, – пробормотал он. – Через две недели, да?
Она не ответила и тихо вышла.
Они с папой тогда уехали в Лоо на своей машине. Должны были вернуться через две недели. Веселые, загорелые, счастливые. Артем оканчивал четвертый курс и остался дома, хотя очень хотел поехать с ними.
Конец ознакомительного фрагмента.