Трепетание предсердий
Шрифт:
Рэм Кириллович все-таки аккуратно, не называя имен, поспрашивал, все ли позавчера было тихо. Все было тихо, подтвердили ему. Дежурил совсем молодой, недавно принятый на работу охранник, ничего и никого подозрительного не видел, иногда выходил (наверняка покурить), но в основном сидел в холле недалеко от вертушки. Сотрудники ходили, да. Но куда – не спрашивал. Пропуск есть, значит, имеет права прохода. А что, надо было спрашивать разве? Его, охранника, никто не предупреждал.
– Но я не был в больнице в это время, – упрямо повторил Артем.
– А
– Дома был. Я был дома. Но если вдруг у меня отшибло память, и я действительно за каким-то дьяволом приперся в стационар, то неужели чтобы отравить Крестьянинова?
Апухтин молчал. Ждал объяснений и оправданий?
Не дождетесь, зло подумал Артем.
– В конце концов, необязательно допрашивать охранника и свидетелей, – сказал он. – Вы просите доказательства? Ладно. Если вы думаете, что заведующим отделениями больше нечем заняться, пойду их добывать.
– Я так не думаю, конечно, – сказал Апухтин с наигранным сочувствием. – Но… вы же сами понимаете. Сегодня заведующий, а завтра…
А завтра безработный с волчьим билетом. Это он понимал.
Кроме вертушки и пропуска, который каким-то неведомым образом сам по себе, без помощи Артема, прошел позавчера вечером в больницу, а потом из нее благополучно вышел, существовали еще и видеокамеры наблюдения. То ли злостный анонимщик о них не знал, то ли забыл, то ли решил, будто они отключены.
Артем полагал, что последнее.
Камеры и вправду работали нестабильно. Кое-кто считал их муляжами.
Вот сейчас пойду и проверю, решил Артем.
Камерами заведовали, к счастью, не охранники, а компьютерщики. Двух электронщиков-системщиков Игоря и Олега застать на месте было непросто – тяжелая железная дверь чаще всего оказывалась закрытой. То ли они настолько популярны, то ли изредка закрываются, чтобы посмотреть киношки или сразиться в танчики.
Сейчас – несомненная удача – оба компьютерщика оказались на месте.
И даже не одни.
В заваленной железками, старыми системными блоками, раздолбанными клавиатурами, неработающими мышами и пустыми картриджами комнате за огромным монитором притаились трое. Игорь, Олег и…
И Шура собственной персоной.
Она сидела между парнями, непринужденно о чем-то болтая. Хихикала. Строила глазки. Обоим сразу.
Артем почему-то разозлился. Сказал, едва сдерживаясь, чтобы не повысить голос:
– Шура, что ты здесь делаешь?
Парни притихли и сделали непроницаемые физиономии, будто не они вот сейчас отвечали на ее шутки и хихикали в ответ.
С лица девчонки сползла улыбка.
– Делаете, – сказала она.
– Что? – не понял Артем.
– Надо спросить – что вы здесь делаете. Мы с вами на брудершафт не пили.
Он едва не брякнул, мол, вчера вечером у меня дома ты про брудершафт не вспоминала. Кажется, она ждала именно этой реплики.
Не дождется.
– Зачем вы сюда пришли, Шура?
Он сказал это тихо и спокойно, так, невзначай поинтересовался.
– За
– Марина Игоревна.
Он сказал это с нажимом. Какая, мол, старшая тебе Марина? А ну, назови как надо.
– Марина Игоревна, – повторила она с видом «нате, подавитесь».
– Ну так забирайте и идите на пост.
Компьютерщик Олег протянул Шуре картридж. Она взяла. Сказала «спасибо». И «я позже зайду».
Проходя мимо Артема, задела его плечом. И снова, как вчера после поцелуя, его будто обожгло это прикосновение. Словно оголенного провода коснулся.
Он закусил губу. Ладно, с этим он разберется потом.
Компьютерщики удивились его просьбе – поднять позавчерашние записи с видеокамер в главном холле. Долго рассуждали, а не стерлись ли уже эти записи, потому что запросто могли стереться, если закончилась память, и восстановить уже ничего невозможно. Указаний, чтобы какие-то записи сохранять, у них не было, и они ни в чем не уверены…
– Вы просто посмотрите, – прервал их словоизлияние Артем.
– А давайте не сегодня, – внес предложение Олег.
– Почему? – не понял Турищев.
– Ну… Мы без вас потом посмотрим, и если что найдем, позовем.
Думают, само рассосется, понял он. Нет, ребята. Не рассосется. По крайней мере, не в этом случае.
– Давайте посмотрим, – сказал Артем. – Сейчас. Вместе.
Не дожидаясь последнего убойного вопроса «А зачем?» достал весомый аргумент – две шоколадки.
Конечно, за вопрос о жизни и смерти две сторублевые плитки были мизерной платой, но он решил – сначала посмотрим, а потом дорассчитаемся.
Все оказалось даже лучше, чем он мог предположить. Запись сохранилась. Не очень четкая, все-таки свет был притушен. На записи пусть плоховато, но все же был виден человек, прошедший через вертушку в девятнадцать тридцать две. И этот человек не был Артемом. При большом желании принять посетителя за Артема, конечно, можно. Но Артем-то точно знал – это не он.
Роста примерно его, но тут сказать сложно. Плюс-минус пара сантиметров, может быть. В брюках – значит, предположительно мужчина. В широком и длинном, размера на два-три больше, стеганом черном пальто, какого у Артема отродясь не было. На голову злодей – а это был именно злодей, сомнений не осталось – натянул капюшон, скрывающий в полутьме лицо. И то ли поднял плечи, то ли у пальто такой фасон.
Он же вышел из стационара в двадцать семнадцать.
И оба раза прикладывал к вертушке белый прямоугольник электронного пропуска.
Рассеянно пробормотав слова благодарности и попросив скинуть видео в его папку на общебольничном сервере, Артем в задумчивости вышел от ребят и прошел к себе в кабинет.
Может, пропуск потерян? Нет, вот он, лежит где обычно, во внутреннем кармане черного кожаного кейса.
Тогда как его фамилия попала на распечатку?
Ну конечно! Что ж он сразу-то не понял?