Треск штанов

Ланцов Михаил Алексеевич

— Да ты иди, иди, — усмехнулся Ермолай. — Мы без тебя все порешаем, коли тебе нет дела.

Федор вскинулся было, но промолчал.

И начал слушать.

Агитатор рассказывал о том, какие успехи достигнуты в колхозах и вновь пытался убедить — добром в них пойти. Причем говорил не абстрактно, а называл конкретное место, притом не так уж и далекое, и сказывал — когда и что им удалось вырастить и получить.

Его переспрашивали.

Часто.

Он терпеливо повторял и уточнял.

Крестьяне думали…

Стандартно типовые

колхозы состояли из четырех сел с округой и станции с управлением. К каждому селу привязывалось 16 квадратных верст пашни[1]. Таким образом колхоз располагал 41 тысячей 280 гектарами под распашку, не считая иных угодий. Эта земля делилась на шестнадцать равных участков и использовалась в четырех независимых циклах норфолкского типа. Тут сажали картошку, там овес, здесь горох и так далее.

В наиболее удобном с точки зрения логистики месте ставилась станция. Там находился запас рабочих лошадей, повозок и всякого прицепного оборудования: плуги там, сохи, бороны, сеялки, веялки, жатки, косилки, молотилки и так далее. Здесь же находилось и правление с директором да агроном.

Последний и дирижировал сельскохозяйственным циклом. У него имелись все бумаги, все расчеты и он занимался планированием работ так, чтобы они не пересекались. Директор же этот план исполнял. Направлял лошадей, повозки и прицепное оборудование туда, куда надо в нужное время. Рабочие руки на местах подтягивались из ближайшего села. В отдельных случаях их могли собрать в единый кулак со всего колхоза.

Урожай делился на три части.

Треть уходила царю — в казну. Ведь именно он вкладывался в колхоз. Закупал лошадей, присылал сеялок-веялок с плугами и прочим. Ну и в случае необходимости обновлял. Да, пополам с колхозниками, но все равно — вклад и немалый.

Треть шла в общую казну колхоза, которой управлял директор.

Треть — работникам. Разделяясь сообразно вкладу и должности.

На первый взгляд немного выходило на человека, но прогрессивный метод хозяйствования и новые культуры даже с этой трети давали прибыток в семьи крестьян более солидный, чем раньше.

А еще у крестьян имелось личный участок небольшой, где те занимались садово-огородным хозяйством. Опять же, следуя советам агронома. Тот получал очень приличную оплату и, кроме своих основных обязанностей должен был вести прием населения и каждый месяц объезжать все четыре села, осматривая положение дел.

Это все в базе.

Дополнительно, в зависимости от ситуации, колхозы устраивали себе пруды для рыбоводства или фермы какие. Как правило ставили пруд. Запускали туда карпа. А при нем — гусиную ферму. Если с зерном все было ладно — индюшачью могли завести или куриную.

Когда ситуация позволяла, ставили козью ферму. Еще реже — коровью или еще какую. Но без паровой механизации обеспечить нужные объема корма было непросто без массирования ручного труда. А это делать не хотели, ибо в этом случае резко падала его эффективность. И уже треть, получаемая работниками, выходила не такой интересной. Поэтому, обычно, ограничивались связкой прудов и гусиных ферм. Как говорится — дешево и сердито. А главное, она обеспечивала крестьян приемлемым источником мяса и рыбы.

Также, по ситуации, старались в личных хозяйствах внедрить хотя бы по 2–3 козы, чтобы обеспечить детей молоком. Но опять же —

по ситуации, которая везде была разной. В будущем Алексей планировал начать ставить на местах малые частные пасеки. Как этот вопрос вообще будет отработан. Он сам в этом вопросе не разбирался, а местные не сильно понимали, что царевич от них хочет…

Имелись и специальные колхозы. Но это направление, кроме конного, почти не было развито. Коневодство — да. Цвело и пахло, бурно развиваясь.

Но это — колхозы.

Большинство же крестьянских хозяйств не имели к ним никакого отношения. Вот их-то и хотели хоть как-то расшевелить.

Сначала утвердили ведомости государственной закупки. С твердыми ценами без перегибов. Ниже рынка. Но самую малость. Зато никуда ехать не нужно, и торговаться, и не факт, что ты сам продашь в рынок… Для многих крестьян это оказалось удобным и востребованным.

Теперь вот новая выдумка.

Фьючерсы.

Ясное дело, что их так не стали называть. Агитаторы оперировали термином заказной подряд. Суть его сводилась к тому, что по весне, до посевной, устанавливались цены государственной закупки на осень. На основании предыдущего года. И с крестьянами, ведущими частное хозяйство, заключали подряд, заказной. Согласно которому они обязывались продать столько-то такой-то продукции по оговоренной цене.

Само собой — не один на один, а через старосту, который выступал гарантом. В присутствии волостного комиссара. При них же указанному крестьянину выплачивалась контрактная сумма. Через что он уже по весне ее получал, получая определенные возможности.

Кроме того, агитатор поведал крестьянам о лизинге. Опять же его называли не так, но сути это не меняло. Теперь любой желающий мог заключить ряд с царем и получить какой-то инвентарь в лизинг на определенный срок. По сути — это аренда. Но по истечению срока оговоренной аренды, если обозначенный инвентарь оставался цел, то он переходил в собственность крестьянина.

Удобно?

Очень.

Потому как царь передавал им товары по достаточно скромным ценам. Накидывая к себестоимости и логистике всего пятнадцать процентов иных издержек.

В перспективе можно было бы сделать еще что-то. Но, покамест, Алексей хотел хоть как-то задействовать крестьян собственной страны в потреблении промышленной продукции. Пусть и с минимальной прибылью.

Главное — раскачать ситуацию.

Потому что чем лучше живет основная масса людей в стране, тем шире внутренний рынок. А значит и стабильнее экономика, которая пропорционально меньше зависит от внешнеторговых операций. Да и вообще, в России проживало около 12 миллионов человек. Во всяком случае столько удалось «пересчитать». Так-то наверняка больше, хотя и не понятно насколько.

Так вот — 12 миллионов. Из них больше 10 миллионов проживало в селе. Если половина женщины, а на каждого дееспособного человека приходилось по трое иждивенцев вроде детей и стариков, то выходило где-то 1 миллион 250 тысяч крестьян мужеского пола. Что примерно соответствовало количеству семей. И каждой из них требовался хотя бы один топор, коса, два-три ножа, чугунок и прочее, прочее, прочее.

Одна беда — денег у них не было.

В основном.

Поэтому эта схема с лизингом выглядела вполне себе решением.