Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933

Эванс Ричард Пол

Новая политическая позиция армии нашла выражение в назначении Гинденбургом, действовавшим в первую очередь по совету старших офицеров, включая Шлейхера, преемника Мюллера на пост канцлера. С самого начала не было попыток образовать правительство, которое бы полагалось на демократическую поддержку партий, представленных в рейхстаге. Вместо этого предполагалось учредить «правительство экспертов» с намерением избежать прений в рейхстаге благодаря праву Гинденбурга принимать решения на основе чрезвычайных полномочий. Разумеется, сфера использования чрезвычайных полномочий была ограничена, и многие решения, в первую очередь принятие бюджета, должны были согласовываться с рейхстагом. Были приняты меры, которые помогли сделать так, что подобные действия не были восприняты как свидетельство перехода к авторитарному режиму правления. Новое правительство включало таких известных политиков рейхстага, как Йозеф Вирт, бывший рейхсканцлер от центристской партии, Герман Дитрих от демократов (переименованных в Государственную партию в июле 1930 г.), Мартин Шиле от националистов, Юлиус Куртиус от Народной партии и Виктор Бредт от небольшой Экономической партии. Но в нем не было социал-демократов, которым Гинденбург и его советники не хотели вверять чрезвычайные полномочия. А без социал-демократов у него не было поддержки парламентского большинства. Однако, казалось, это больше никого не волновало.

Руководителем нового правительства стал человек, назначение которого рейхсканцлером позже оказалось роковым решением. На первый взгляд, выдвижение Генриха Брюнинга, родившегося в 1885 г., на пост рейхсканцлера было, с точки зрения демократов, разумным. Руководитель фракции центристской партии в рейхстаге, он представлял политическую силу, которая больше, чем какая-либо другая, была опорой парламентской демократии в Веймарской республике. Однако уже во время его назначения центристы под влиянием своего нового лидера прелата Людвига Кааса склонялись к более авторитаристской позиции и больше сосредотачивались на защите интересов католической церкви. Более того, сам Брюнинг был крайне ненадежным сторонником веймарской демократии. В прошлом военный офицер, он был шокирован ноябрьской революцией и оставался стойким монархистом всю

свою жизнь. В своих мемуарах он называл восстановление монархии своей главной задачей после занятия поста канцлера. Однако таким образом он скорее пытался продемонстрировать связность своей политической карьеры, которая, как и у многих других политиков того времени, в основном определялась текущими задачами [606] . Несмотря на внутреннее убеждение, что возврат к бисмарковской системе будет лучше для всех, он не имел подробного плана по восстановлению монархии, не говоря уже о возвращении кайзера на престол. Тем не менее в его сердце царили авторитарные инстинкты [607] . Он планировал реформировать конституцию, сократив полномочия рейхстага и совместив посты рейхсканцлера и прусского министра-президента, таким образом ликвидировав доминирование социал-демократов в крупнейшей земле Германии. У Брюнинга не было достаточной поддержки со стороны Гинденбурга, чтобы реализовать эту идею, но она оставалась на повестке дня, доступная для любого, кто был готов ее воспринять. Брюнинг также начал ограничивать демократические права и гражданские свободы [608] . В марте 1931 г., например, он предпринимал решительные меры по ограничению свободы прессы, особенно когда та печатала критику его собственной политики. К середине июля либеральная Berliner Tageblatt («Берлинская ежедневная газета») сообщала, что по всей стране закрывалось до ста газет каждый месяц. В 1932 г. коммунистическая газета «Красный флаг» запрещалась чаще одного раза в три дня. Свобода прессы была серьезно скомпрометирована задолго до прихода к власти нацистов [609] .

606

Heinrich Br"uning, Memoiren 1918–1934 (ed. Claire Nix and Theoderich Kampmann, Stuttgart, 1970); William L. Patch, Jr., Heinrich Br"uning and the Dissolution of the Weimar Republic (Cambridge, 1998), 1-13; другие оценки достоверности этих мемуаров см. в Hans Mommsen, ‘Betrachtungen zu den Memoiren Heinrich Br"unings’, Jahrbuch f"ur die Geschichte Mittel- und Ostdeutschlands, 22 (1973), 270-80; Ernest Hamburger, ‘Betrachtungen "uber Heinrich Br"unings Memoiren’, Internationale Wissenschaftliche Korrespondenz zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung, 8 (1972), 18–39; Arnold Brecht, ‘Gedanken "uber Br"unings Memoiren’, Politische Vierteljahresschrift, 12 (1971), 607-40.

607

Patch, Heinrich Br"uning — обоснованная и тщательно проработанная защита позиции Брюнинга, которая дополняет в этом отношении Вернера Конце; см. рецензию Конце на первое издание Bracher, Die Aufl"osung, in Historische Zeitschrift, 183 (1957), 378–82; более критичная работа: Bracher, Die Auflosung, 303–528; idem, ‘Br"unings unpolitische Politik und die Aufl"osung der Weimarer Republik’, VfZ 19 (1971), 113-23. Взвешенную оценку значения 1930 г. см. в Hans Mommsen, ‘Das Jahr 1930 als Z"asur in der deutschen Entwicklung der Zwischenkriegszeit’ в Lothar Ehrlich and J"urgen John (eds.), Weimar 1930: Politik und Kultur im Vorfeld der NS-Diktatur (Cologne, 1998). Критические и проницательные характеристики действующих лиц см. в Hans Mommsen, The Rise and Fall, 291-5. См. также: Astrid Luise Mannes, Heinrich Br"uning: Leben, Wirken, Schicksal (Munich, 1999) — хорошая недавняя биография; Herbert Hornig, Br"uning: Kanzler in der Krise der Republik. Eine Weimarer Biographie (Paderborn, 2000) — большой академический труд, посвященный политической карьере Брюнинга, где предпринята попытка беспристрастного анализа.

608

Br"uning, Memoiren, 247-8.

609

См.: Fulda, ‘Press and Polities’, 234-42.

Таким образом, в результате именно Брюнинг начал разрушение демократических и гражданских свобод, которое с таким энтузиазмом продолжилось при нацистах. Некоторые утверждали, что его изрядно критиковавшаяся экономическая политика во время кризиса была частично нацелена на ослабление профсоюзов и социал-демократов, двух основных сил, которые поддерживали веймарскую демократию на плаву [610] . Если говорить точно, Брюнинг не был диктатором, а его назначение не означало конец веймарской демократии. Брюнинг не добился бы своего высокого положения в центристской партии, не став знатоком политического расчета и маневра и опытным человеком в создании политических коалиций и альянсов. Он заработал хорошую репутацию как специалист по финансам и налогам, а в 1930 г. отчетливо чувствовалась необходимость иметь у руля человека, умеющего принимать решения в таких зачастую весьма сложных технических областях. Однако после 1930 г. пространство для маневра стремительно уменьшалось, не в последнюю очередь из-за его катастрофических политических просчетов. И даже его самые верные защитники никогда не считали его харизматичным или вдохновляющим лидером. С суровой внешностью, замкнутый, непроницаемый, склонный принимать решения без достаточных консультаций, отрицавший силу красноречия, Брюнинг не был человеком, который мог бы завоевать поддержку массового электората. Его все более страшили экономический хаос и политическое насилие, ввергающие страну в кризис, масштабы которого превосходили даже кризис 1923 г. [611]

610

Bernd Weisbrod, ‘Industrial Crisis Strategy in the Great Depression’ в J"urgen Freiherr von Krudener (ed.), Economic Crisis and Political Collapse: The Weimar Republic, 1924–1933 (New York, 1990), 45–62; Peter-Christian Witt, ‘Finanzpolitik als Verfassungs- und Gesellschaftspolitik: "Uberlegungen zur Finanzpolitik des Deutschen Reiches in den Jahren 1930 bis 1932’, Geschichte und Gesellschaft, 8 (1982), 387–414.

611

H"omig, Br"uning, 211-24.

II

Основной задачей Брюнинга было справиться с быстро ухудшавшейся экономической ситуацией. Он решил добиться этого за счет радикальных дефляционных мер, в первую очередь за счет сокращения государственных расходов. Доходы государства быстро падали, а возможностей займа для исполнения государственных финансовых обязательств практически не было. Более того, когда после великой инфляции 1923 г. немецкую валюту удалось стабилизировать за счет ее привязки к цене золота, было совершенно неясно, насколько правильным был уровень стабилизации. Однако достигнутые показатели считались неприкосновенным, поэтому единственным способом работы с валютой, оказавшейся переоцененной, поскольку ее резервы истощались в связи с дефицитом платежей, было сокращение цен и зарплат и повышение процентных ставок внутри страны [612] . Кроме того, над экономической сценой Германии все еще висел призрак репараций, даже несмотря на их реструктуризацию и в конечном счете значительное сокращение в рамках плана Юнга летом 1930 г. Брюнинг надеялся снизить внутренние цены в Германии, сократив спрос, и таким образом повысить конкурентоспособность экспортных товаров на международном рынке — политика, полностью приветствовавшаяся экспортными промышленниками, которые были среди его самых активных сторонников [613] . Это была не слишком реалистичная политика во время беспрецедентного падения мирового спроса.

612

Aldcroft, From Versailles, 156-86.

613

Kent, The Spoils of War, 322-72; H"omig, Br"uning, 235-57, 270-83.

Сначала начались сокращения государственных расходов. Ряд мер, завершившихся изданием чрезвычайных декретов от 5 июня и 6 октября 1931 г., разными способами сокращали льготы по безработице, ограничивали период подачи заявок на такие льготы и вводили обязательные проверки на нуждаемость в большинстве случаев. Люди, долгое время находившиеся без работы, таким образом, видели, как их уровень жизни постоянно снижается: от выплат страховки по безработице к кризисным льготам от государства, потом к соцподдержке со стороны местных властей и наконец к отсутствию какой-либо помощи. В конце 1932 г. только 618 000 человек получали страховку по безработице, 1 230 000 — кризисные льготы, 2 500 000 — соцподдержку, и было более миллиона человек, для которых установленный теперь срок безработицы истек и которые, следовательно, не имели никакого регулярного дохода [614] . Какими бы ни были более далекие цели Брюнинга, усугублявшаяся бедность делала экономическую ситуацию все хуже. Люди, у которых едва хватало средств, чтобы покупать товары первой необходимости для себя и своих семей, вряд ли могли тратить достаточно денег, чтобы стимулировать восстановление промышленности и сектора обслуживания. Более того, страх перед инфляцией был так силен, что даже без международных соглашений (таких, как план Юнга), которые зависели от сохранения стоимости рейхсмарки, девальвация (самый

быстрый способ стимулировать экспорт) была бы крайне рискованной с политической точки зрения. В любом случае Брюнинг отказался от нее, потому что хотел продемонстрировать международному сообществу, что репарации были причиной бед и страданий в Германии [615] .

614

Preller, Sozialpolitik, 165, 440-48.

615

Kindleberger, The World in Depression, 159–76.

Однако летом 1931 г. ситуация изменилась. Новый кризис ударил по экономике, когда утечка капитала достигла новых высот. 13 июля кризис привел к краху «Данат-банка» (Дармштадтский и Национальный банки), который сильно зависел от иностранных займов, а в целом стал угрожать всей кредитной системе [616] . Невозможность спасти немецкое правительство с помощью иностранных займов в любом случае стала очевидной: по одной оценке, объем средств, необходимых для покрытия бюджетного дефицита в Германии, был бы больше всего золотого запаса Соединенных Штатов. Международное финансовое сотрудничество оказалось невозможным в жестких условиях, установленных золотым стандартом. Брюнинг и его советники не нашли другой альтернативы, кроме как сделать рейхсмарку неконвертируемой — шаг, который они до сих пор не хотели предпринимать из-за опасения, что это вызовет инфляцию. Таким образом, с этого момента рейхсмарку уже нельзя было обменивать на иностранную валюту [617] .

616

James, The German Slump, 283–323.

617

H"omig, Br"uning, 345-77.

Это сделало золотой стандарт бессмысленным для Германии, что позволило проводить более гибкую денежную политику и увеличить валютные поступления, которые, по крайней мере теоретически, могли стабилизировать финансовую ситуацию и дать правительству возможность начать восстановление прежнего уровня экономики за счет различных схем создания рабочих мест [618] . Роковым стал отказ Брюнинга идти на этот шаг, потому что он боялся, что появление новых денег, не обеспеченных золотом, может привести к инфляции. Из всех долговременных эффектов немецкой инфляции этот, пожалуй, был самым гибельным. Однако это была не единственная причина, по которой Брюнинг настаивал на своей дефляционной политике долгое время после того, как стали доступны иные альтернативы. Потому что он также надеялся использовать постоянно высокий уровень безработицы для окончательного разрушения веймарской системы соцобеспечения, снижения влияния профсоюзов и, таким образом, ослабления оппозиции по отношению к его планам по реформе конституции в направлении авторитаризма и реставрации монархии [619] .

618

Barry Eichengreen, Golden Fetters: The Gold Standard and the Great Depression, 1919–1939 (Oxford, 1992), 270-78, 286.

619

О планах по реформе конституции см.: Schulz, Zwischen Demokratie und Diktatur.

Банковский кризис подарил Брюнингу еще одну карту, которую он не захотел использовать. Ввиду утечки иностранного капитала из немецкой экономики весной и в начале лета 1931 г. выплаты репараций вместе с другими международными перемещениями капитала были приостановлены в соответствии с мораторием Гувера, принятым 20 июня 1931 г. Это устранило еще один политический фактор, ограничивавший свободу маневра немецкому правительству. До этого момента практически любые решения правительства в экономической сфере, например повышение налогов или другое увеличение доходов государства, рисковали вызвать на себя обвинения крайне правых в стремлении исполнять соглашения по репарациям. Теперь это больше не действовало. Однако для Брюнинга этого было недостаточно. Все еще было возможным, что после окончания кризиса мораторий будет снят и требования по выплатам репараций будут восстановлены [620] . Поэтому он не предпринял ничего, несмотря на то что средства для спасения были в его руках, а среди населения начинали звучать голоса в пользу стимулирования спроса за счет создания государственных рабочих мест [621] .

620

Kent, The Spoils of War, 342-3; Patch, Heinrich Br"uning, 162-4.

621

Werner Jochmann, ‘Br"unings Deflationspolitik und der Untergang der Weimarer Republik’ в Dirk Stegmann et al. (eds.), Industrielle Gesellschaft und politisches System: Beitr"age zur politischen Sozialgeschichte. Festschrift f"ur Fritz Fischer zum siebzigsten Geburtstag (Bonn, 1978), 97–112.

Дефляционная позиция Брюнинга была непоколебима. События 1931 г. сделали депрессию еще хуже, чем раньше. И она не демонстрировала никаких признаков завершения. Брюнинг сам заявил народу, что ожидает ее продолжения до 1935 г. Такая перспектива для многих, и не только безработных и нуждающихся, была слишком страшной, чтобы примириться с ней [622] . Вскоре Брюнинга, издавшего еще один чрезвычайный декрет от 8 декабря, в котором он требовал сократить зарплаты до уровня 1927 г. и провести снижение некоторых цен, стали называть «голодным канцлером» [623] . Сатирики сравнивали его с серийным убийцей 1920-х гг. Фрицем Харманом, который имел обыкновение расчленять тела своих жертв, и это сравнение дало жизнь детской страшилке, которой пугали маленьких ребятишек и которую до сих пор помнят в Германии:

622

Carl-Ludwig Holtfrerich, ‘Economic Policy Options and the End of the Weimar Republic’ in Kershaw (ed.), Weimar; 58–91, c. 65–72. Классическим сочинением по теме является широко обсуждаемая работа ‘Zwangslagen und Handlungsspielr"aume in der grossen Wirtschaftskrise der fr"uhen dreissiger Jahre: Zur Revision des "uberlieferten Geschichtsbildes’ Кнута Борхардта, впервые опубликованная в 1979 г. и переизданная в Knut Borchardt, Wachstum, Krisen, Handlungsspielr"aume der Wirtschaftspolitik (G"ottingen, 1981), 165-82; idem, Perspectives on Modern German Economic History and Policy (Cambridge, 1991).

623

Kindleberger, The World in Depression, 174; Patch, Heinrich Br"uning, 111-15, 156-64, 193, 206-13.

Немножко подожди, вот-вот Герр Брюнинг за тобой придет С девятым канцлерским декретом И превратит тебя в котлету [624] .

Девятый чрезвычайный декрет так и не появился, но даже после издания четырех декретов Брюнинг оказался самым непопулярным канцлером, который был в Веймарской республики до этого времени [625] .

III

Как и многие традиционалисты-консерваторы, Брюнинг хотел обуздать или лишить силы яростный радикализм правых экстремистов и временами выказывал определенное мужество в таких попытках. Однако он так же, как и они, недооценивал его силу и влияние. Его приверженность идеалам прусского благочестия, объективности, беспристрастности и бескорыстного служения стране происходила не в последнюю очередь из патриотических традиций центристской партии после атаки Бисмарка на предполагаемую национальную измену католиков в 1870-е гг. Она рождала в нем постоянное недоверие к партийной политике и давала ему инстинктивную веру в политическую надежность прусской политической иконы, какую являл собой президент Гинденбург, — веру, которая в конечном счете была полностью утеряна [626] . Более того, это было не единственным роковым просчетом Брюнинга. С самого начала, чтобы добиться сотрудничества от социал-демократов, главной оппозиционной силы, он грозился применить право Гинденбурга, предоставляемое ему 25-й статьей конституции, и объявить новые выборы в рейхстаг. Когда они объединились с националистами и коммунистами, отказываясь утвердить жестко дефляционный бюджет, он не колебался по поводу применения этого права и распустил рейхстаг. Игнорируя данные местных и региональных выборов, на которых нацисты получили массовую поддержку, социал-демократы полагали, что избиратели по-прежнему будут голосовать так же, как раньше, и надеялись добиться результата, который обеспечит достаточную поддержку их идеям. Как и многие немцы, Брюнинг и его политические оппоненты слева все еще не могли увидеть в экстремистской риторике и тактике уличного террора нацистов что-либо другое, кроме доказательства политической маргинальности. Они не придерживались принятых правил политической борьбы, поэтому не могли рассчитывать на успех [627] .

624

Deutsches Volkslied-Archiv, Freiburg-im-Breisgau, Gr. II (цитируется в Evans, Rituals, 531 n. 14).

625

О чрезвычайных декретах и экономической политике Брюнинга в последний период его канцлерства см.: Hornig, Br"uning, 429-68.

626

Patch, Heinrich Br"uning, 13, 243-4.

627

Nicholls, Weimar, 179; Winkler, Der Weg, 178–102.