Третья планета от солнца
Шрифт:
Самыми алчными оказались скоморохи. Нагружали бедного косолапого мишу мешками с одеждой и прочей дребеденью: коврами, снедью и всем, что приглянется, заставляя тащить на небольшую лодью.
Мирило косолапого с пьяными живоглотами то, что ранее они спёрли бочонок мёда, которым и угощали всякий раз носильщика, когда он притаскивал груз на лодью.
– Не нравится мне это, – не спеша, с двуручником в руке, лезвие коего покоилось на плече, шествовал вместе с Богучаром, походя треснувшим секирой в лоб выскочившего из дверей дома булгарского воина с саблей наголо, Медведь. – Надеюсь, Клён разврата не увидит? – прошли мимо трёх печенегов, один из коих увлечённо насиловал
– Да не трожь ты их, Медведь, – оттащил друга за рукав рубахи – на этот раз он был не в шкуре. – Четыре дня град на потоке… Ну, а сынам нашим пора из отроков становиться мужами, потому ничего зазорного не нахожу, коли им попадётся сдобная юная пышечка.
Гридень Горан после боя, найдя укромное местечко, с блаженством плескался в реке, смывая кровь, пыль и пот, вдруг приметив вышедшую на берег из ольховых зарослей женщину с обворожительным, поболе лошадиного, задом, смело стянувшую с себя одежду и с визгом плюхнувшуюся в воду.
«Ну, какой дружинник устоит, узрев такой круп?» – подумал Горан, и, шумно разбрызгивая воду, поплыл к ней, размышляя, что ежели даже какой дурень и устоит, то вся сотня будет ржать лет пятьдесят, пока гриди не состарятся или не погибнут в стычках.
Горан дурнем в этих вопросах не был, через полчаса прибавив к выезженному табунку ещё одну лошадку.
* * *
Каган уже знал, что войско буртасов разбито, а город Булгар пал под натиском варваров-руссов.
«Глупый Иосиф, сын Аарона, долго откладывал поход на Русь, – задумчиво брёл по переходам дворца каган – при ходьбе ему лучше думалось, – а, как известно: «Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе», – Так и получилось… На Итиль движется рать Святослава. И с ним печенеги. Этот глупец, что именуется царём, даже не удосужился или не успел подкупить их хана, чтоб предал и убил князя русичей.
Ни к чему не способный человек, а я лишь символ. Мой род Ашина намного древнее царского рода Иосифа. Он всего лишь из рода бека Булана, который сумел захватить власть в Хазарии, и знать – другие беки, провозгласили его царём. Он отказался от религии предков, от верховного бога кочевников-хазар Тенгри, приняв религию иудеев, которые своими деньгами помогли ему взять власть, купив жадных и продажных беков, – по широким гранитным мозаичным ступеням поднялся на ограждённую лепными высокими мраморными перилами и колоннадой, солнечную террасу, с недоброй усмешкой оглядев раскинувшийся под его ногами город с дворцами беков, чьи предки когда-то предали его предка – кагана из древнего, но небогатого рода Ашина. Я отомщу им, – с ненавистью глядя на дворцы знати, подумал каган, – и тайно уеду в милую Палестину, где счастлив был, обучаясь у иудейских мудрецов и постигая тайны мира. Великий Яхве, – взмолился, глядя на синее небо с золотым кругом солнца, – помоги мне, – зажмурив глаза, прислонился потным лбом к граниту колонны. – Моего предшественника задушили верёвкой, когда истёк срок его правления, и царь Иосиф сделал меня каганом. Согласно традиции, будущий каган называет год конца своего правления, с наступлением коего его убивают. Мой последний год правления – следующий, и по приказу Иосифа, даже если Хазария победит врагов, меня удавят, набросив петлю на шею. А нужно ли мне ждать такого конца? – с ненавистью глянул на царский дворец. – Ты умрёшь раньше меня, ненавистный Иосиф, и руссы отрубят тебе голову, насадив её на струганный
И когда следующим утром царь, босой и безоружный, униженно кланяясь пустому трону под алым балдахином, ждал приёма, важный управитель дворца вопросил из-за трона:
– Что привело тебя во дворец равного Богам?
– Война! Война привела меня к богоносному кагану. И я хочу припасть к источнику мудрости.
– Светоч мудрости сегодня недомогает. Что хочешь просить ты, жаждущий совета?
– Русы и печенеги в десяти днях от Итиля. Передай божественному кагану, что я прошу дать сигнал ударами по золотому диску. Пусть кочевые беки с родственниками и вожди племён приведут к Итилю свою конницу.
– Я передам твою просьбу божественному светочу. Да обратятся враги наши в пепел.
В полдень, когда солнце было в зените, над самой высокой башней дворца арсии подняли на древках копий огромный, отлитый из золота диск.
Тут же набатно зазвучал большой барабан, и заревели медные трубы – богоносный каган созывал в войско подданных своих: беков, хазар-кочевников и горожан.
Город взбудоражился и заклокотал. Полетели гонцы в дальние кочевья с приказом бекам собирать конные отряды и двигаться к Итилю.
Муллы, раввины и языческие жрецы призывали единоверцев дать отпор приближающемуся врагу.
Русский стан просыпался – на утро был назначен поход.
– Шустрей, шустрей ребятушки, – подгонял сонных ратников воевода Свенельд. – Солнце уже поднялось, а вы всё лежите, – хмыкнул он, положительно расценив свою шутку. – Порезвились с булгарскими бабами, пива попили, пора для развлечения и на лодьях поплавать да мечами помахать: «У князя привычку к хохотушкам перенял», – осудил себя воевода.
Святослав сидел у костра в кругу ратников и с аппетитом хлебал уху.
– Бобёр, чего ушицу не ешь? – полюбопытствовал у друга Чиж.
– Не хочется жидкостей после браги, – пробурчал тот. – Рыбца солёного волжского, вкушаю, – развеселил товарищей.
– Ребятушки, хватит прохлаждаться, к Итилю плыть пора, грузитесь в лодьи. Печенеги уже кумыс попили, юрты собрали и в путь тронулись, а вы всё чешитесь… Ведь все богачества города степнякам достанутся, а вам лишь навоз их лошадок: «Мать честная, так и прут из меня хохотушки нынче», – расстроился воевода, направившись на лодью Святослава, где тот после утренней трапезы назначил военный Совет, дабы отдать последние распоряжения.
Пока воеводы собирались, князь наблюдал как пешцы грузятся на лодьи, гремя о деревянные борта ножнами мечей и смачно переругиваясь, когда столкнутся щитами в толчее, или наконечники их копий, коротко лязгнув, зацепятся над головами.
На Совет пригласили и волхвов.
– Что Боги говорят о будущей битве? – обратился к ним князь.
– Мы принесли нашим Богам бескровные жертвы: зёрна ржи и пшеницы, – ответил за ведунов волхв бога Семаргла, Валдай, – крови уже было достаточно, но боги сказали, что прольётся её ещё много.
– Однако священная река Ра, которую хазары нарекли Итилем, после битвы от истока до устья, станет называться Волгой, как именуют её славяне, – дополнил слова Валдая Богомил.
– Значит – победим, – успокоился Святослав, глядя на волжский плёс, проплывающие мимо острова, на зелёные прибрежные холмы и леса.
Широкая река привольно несла свои воды к невиданному, но которое вскоре узрит, Хвалынскому морю.
На девятый день плавания, в одном поприще от Итиля, лодьи причалили к низкому песчаному левому берегу, русское войско расположилось станом на границе степи и редколесья.