Третья жена шейха

Хаустова Зинаида

Но включившийся инстинкт самосохранения замораживает все мышцы и не дает шелохнуться.

Наши гляделки продолжаются вечность, которую разрывает жуткий грохот. Кобра с простреленным капюшоном подлетает прямо к моим ногам. Инстинктивно отпрыгиваю от нее подальше и поднимаю глаза на Мансура.

— Ты вовремя, — выдавливаю из себя и сразу чувствую ужасную слабость. Ноги подгибаются, сажусь на край кровати.

— Прости, неудачная получилась вылазка, — мужчина подходит и садится рядом, рукой привлекает

мою голову к себе на грудь.

— Зато результативная, — невесело усмехаюсь, — узнала много нового.

— Латифа, за сегодня между нами ничего не изменилось. Все осталось так же, как было эту неделю, — Мансур поднимает лицо за подбородок и пытливо смотрит мне в глаза.

— Кроме того, что теперь ты будешь спать с другими бабами. А я почему-то должна это терпеть.

— Такова природа мужчин, Латифа. Мы полигамны. Просто европейские мужчины бросают старых жен и заводят новых, а у нас разводы не приветствуются, если женщины ведут себя достойно.

— То есть, если я буду вести себя недостойно, ты дашь мне развод? — улавливаю я главную суть откровения.

— Нет, — резко бросает Мансур, — я дам тебе развод, когда сам посчитаю нужным. Можешь не стараться. Одевай никаб, нам пора ехать.

— А ты не хочешь разобраться, кто хотел меня убить? — вздергиваю я бровь.

— С чего ты это взяла? Мы в пустыне. Ковры вынесли, змея случайно заползла, куда не нужно.

— Каждая случайность может быть неслучайной. Возможно, ей кто-то помог заползти? Например, Медина, которая осталась в Сирии? — выдаю язвительно.

— Она просто попросила помочь с работой, Латифа. Медина помогла мне, я ей. У нее нет повода тебе вредить.

Отстраняюсь и слежу за его мимикой. Кажется, Мансур не врет. Сразу становится неудобно перед Мединой. Хотя мне лично она ничем не помогла, скорее поспособствовала попаданию в мышеловку. Последняя проверка. Смотрю мужчине прямо в глаза и требую:

— Поклянись, что ты не спал с Мединой.

— Клянусь, что этого не было, — серьезно говорит Мансур.

— Вы жили в одном номере, — не сдаюсь я.

— Я там не жил, просто пользовался по мере необходимости. У меня были апартаменты на последнем этаже.

Последняя информация меня добивает, и я сдуваюсь. Может быть, правда с коброй просто случайность. Натягиваю на лицо чистый намордник, и послушно семеню за Мансуром.

По дороге снова ловлю взгляд черных глаз. Это уже похоже на паранойю. Но мне везде чудится двойное дно. Встряхиваю голову, отгоняя бредовые мысли. Позволяю Мансуру помочь мне забраться в машину.

Глава 38. Борьба

Заезжаем на территорию резиденции. Машина отправляется назад в оазис, а Мансур заводит меня в дом.

— Я приду через два дня, Латифа, — заявляет мужчина и собирается

на выход.

— Я дважды чуть не умерла, а ты просто развернешься и уйдешь? — впадаю в состояние тихой ярости.

— Ты цела, тебе ничего не грозит. У меня нет повода остаться в этом доме. Давай не будем портить нервы друг другу, Латифа.

— Ты идешь спать с другой женщиной, но я порчу тебе нервы? Просто шедеврально! — прижимаю руку к груди, пытаясь унять возмущенное сердце. — Не надо через два дня сюда являться. Оставайся там, куда уходишь.

Мансур играет желваками и просто выходит за дверь. Сползаю по стенке и упираю голову в колени. Это не может быть моей жизнью. Это просто дурной сон.

Стоило меня спасать сегодня два раза, чтобы просто развернуться и пойти спать с другой? Как это вообще возможно в нашем двадцатом веке? Когда трудовые коллективы стоят на защите морали и семьи, возвращая заблудших мужчин на путь праведности и истины? Я нахожусь в какой-то параллельной вселенной. От происходящего голова идет кругом.

— Госпожа, — подскакивает ко мне Шакира, — я помогу вам подняться к себе.

Позволяю женщине помочь мне встать и опираюсь на предложенный локоть.

— Шакира, ну ты-то понимаешь, что это варварство, — в полубреду риторически вопрошаю, — не может быть у мужчины несколько жен. Это аморальное поведение и чудовищный цинизм.

— Я из Палестины, госпожа. У нас бедная страна, мало кто может себе позволить взять даже вторую жену. Вам очень повезло с мужем. Это большая честь.

Шарахаюсь в сторону. Смотрю на экономку новыми глазами. Как вообще женщина может одобрять происходящее?

— Ты сейчас шутишь, Шакира? В чем честь? Муж открыто спит с другими женщинами. Это определенно бесчестие, а не честь.

— Если спит тайно, то это лучше? — качает головой женщина, — в Израиле запрещено многоженство, что не мешает мужчинам спать с другими женщинами.

Чувствую бессилие от того, что меня не понимают в этом доме. Гордо удаляюсь в свою спальню и падаю на кровать. Ложусь на спину и пялюсь в потолок. В чем смысл этой жизни? Если нет возможности созидать, быть полезной своей стране, для чего все это? В чем смысл жизни саудовских женщин?

Как можно позволять мужчинам так помыкать собой? Унижать открытыми изменами. Они просто уходят из дома и ночуют у других женщин. Это какой-то бред.

Дверь открывается, и заходит Шакира с подносом. Я зла на нее, и хочется гордо от всего отказаться, но желудок предательски урчит, когда запахи еды распространяются по комнате.

Женщина ставит передо мной поднос на ножках и предлагает тканевую салфетку. Чувствую себя крайне неудобно, но сейчас благодарна за такую заботу. Этот день высосал из меня все соки, я обессилена и физически, и морально.